— Ох! Взгляните на этого паука! — воскликнул Дэвид.
Но Джек смотрел не на паука, а на Анну, и она тоже смотрела на него. И хотя она сейчас была мокрой и грязной, словно потерявшийся котенок, Джеку она казалась красивее, чем когда бы то ни было. Мокрая юбка, ничего не скрывая, плотно прилегала к телу, точно вторая кожа. Как истинный рыцарь, Джек перевел взгляд на ее лицо и уже не мог оторваться. Оно так прекрасно, зачем же смотреть куда-то еще? К тому же в ее взгляде что-то подсказывало ему, что и ей он кажется вполне привлекательным.
— Эй, Джек! Джек!
— Оставь паука в покое, Дэвид, — рассеянно промолвил Джек. — Это его дом, а не наш.
— Я знаю, но он подбирается к маме.
Джек отбросил в сторону безобидного паука и огляделся. Подвал был низким, между головой Джека и потолком оставалось не больше десяти сантиметров. Вдоль стен помещения, насчитывавшего метра четыре в длину и три в ширину, стояло по две койки. На одной из них сейчас и сидела Анна.
У задней стены располагались полки, на которых лежали свечи и спички, электрические лампочки, консервные банки и консервный нож, банка арахисового масла, запечатанная стеклянная канистра с крекерами, бутылки с водой и сверхмощный фонарь с запасными батарейками.
Лестница, по которой они спустились сюда, была довольно крутой. Поднявшись по ступенькам, Джек приложил ухо к двери и прислушался.
— Кажется, худшее позади, — сказал он, обернувшись к Анне. — Но пока идет дождь, и я слышу раскаты грома. Думаю, нам стоит тут задержаться на некоторое время.
Дэвид перевел слова Анны.
— Мама говорит — как решишь, Джек.
— Ладно. Тогда мы останемся.
— Здесь уютно, — встав на цыпочки, сказал Дэвид. — Мы здесь будем ночевать?
— Наверное, это не потребуется.
— Жаль. — И он тут же переключился на другую тему:
— Ты насовсем вернулся? Почему ты уехал с полицейскими? Ты по нам скучал?
Анна стиснула руки и махнула рукой, чтобы он замолчал.
Под ее суровым взглядом все оживление моментально слетело с Дэвида. Сразу притихнув и опустив голову, он подошел к матери.
Анна взяла сына за подбородок, подняла его голову вверх и стала говорить знаками. Глаза ее были полны слез.
Нижняя губа Дэвида начала дрожать.
— Я не собирался пугать тебя до смерти, мама. Я просто не хотел спать и мечтал о том, чтобы Джек вернулся. Мне показалось, что если пойти в трейлер, взять его вещи и отнести в свою комнату, он тогда обязательно придет и я его увижу снова и попрошу, чтобы он остался с нами.
Анна подождала, пока он закончит, и высказала ему еще один упрек.
Теперь плакал и Дэвид.
— Да, я вышел за изгородь, но я же должен был попасть в трейлер, мамочка. Я же не знал, что будет торнадо. Я не знал, что ты проснешься и подумаешь, что меня похитили. Ты теперь меня отшлепаешь? Прости, мамочка. — Прикрыв глаза рукой, он начал всхлипывать.
Анна прижала его к себе и стала убаюкивать. Наконец, когда слезы у обоих высохли, она отпустила сына и начала говорить знаками.
— Три дня! — захныкал мальчик. Джек спросил его, что происходит.
— Целых три дня я не смогу смотреть телевизор.
— Мне кажется, ты это заслужил. — Удивленный тем, что Джек не на его стороне, Дэвид поднял голову. — Ты нарушил сразу несколько правил, Дэвид. Хуже всего то, что ты очень испугал свою маму. Мамы должны знать, где находятся их дети. Это правило номер один.
— Я знаю, — пробормотал мальчик. — Она всегда волнуется, когда меня не видит.
— Так ты не будешь больше убегать?
— Нет, сэр.
— Больше так не делай.
— Хорошо.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Обещай это своей маме.
Дэвид подчинился. Улыбаясь, Анна вытерла его мокрые щеки.
— А теперь мы можем ужинать? — спросил Дэвид. Джек и Анна засмеялись.
Они начали жевать сандвичи, и в этот момент их единственная лампочка погасла.
* * *
Эззи, ругаясь, вслепую бродил по дому и пытался вспомнить, где Кора хранит фонарик, припасенный на чрезвычайный случай вроде нынешнего. Для бывшего сотрудника правоохранительных органов он оказался чересчур непредусмотрительным. Это просто безобразие.
Единственное, что сейчас его удивляло, — что электроэнергия не отключилась раньше. Двигаясь по восточному Техасу на юго-восток, атмосферный фронт столкнулся с более теплым и более влажным воздухом, идущим с залива, и это породило грозовые облака и смерчи. Все произошло так быстро, что синоптики не успели передать штормовое предупреждение.
Ударившись бедром об угол кухонного стола, Эззи вслух чертыхнулся. Комнату озарила яркая вспышка молнии, при свете которой он наконец разглядел, где находится буфет. Порывшись в нем, Эззи на одной из полок обнаружил фонарь. К несчастью, батарейка в нем села. В этот момент зазвонил телефон. «Проклятие!» — выругался Эззи и снял трубку.
— Да?
— Мне нужен шериф Хардж, — сказал женский голос.
— Хардж вас слушает. — Шерифом он больше не был, но поправлять женщину не стал.
— Я дочь Паркера Джи. Сегодня утром он умер.
Стоя в кромешной тьме, разрываемой только вспышками молний, Эззи не сразу вспомнил, кто такой Паркер Джи.
А, это пациент госпиталя грудной хирургии. Бывший владелец бара с неприятным характером, желтыми от никотина пальцами и тонким голосом, который все время харкал кровью.
Удивительно, что он столько протянул.
— Примите мои соболезнования, мэм.
— Он сам виноват. Смолил сигареты до последнего дня. Вы можете себе это представить? — Очевидно, отношения между отцом и дочерью не были
Особенно теплыми. В ее голосе не чувствовалось особого сожаления.
— Чем я могу вам помочь? — потирая ушибленное бедро, спросил Эззи.
— Он оставил мне сообщение для вас, но должна предупредить, что оно какое-то бессмысленное.
— Я вас слушаю.
— Вы знаете человека, которого зовут Флинт?
Эззи прикрыл одно ухо рукой, чтобы раскаты грома не заглушали голос собеседницы.
— Флинт, говорите? Это имя или фамилия?
— Я не знаю. Папа сказал: «Передай Харджу — пусть ищет Флинта». Вот я и говорю вам это. В последние несколько дней ему давали большие дозы обезболивающего, так что он был совсем не в себе. Даже меня с детьми не узнавал. Я потеряла сон, пытаясь понять, что это значит. Может быть, и ничего не значит. Похороны послезавтра, если вас это интересует.
