— Джимми повезло, — заметил Стрэнд, — что у него будет такой босс.
— Будем надеяться, он разделяет ваше мнение. И что так и окажется. Кругом миллионы ловушек… — Соломон поднялся. — Что ж, не буду больше вас утомлять.
— Ничуть вы меня не утомляете, — возразил Стрэнд. — Врачи считают, что с завтрашнего дня я должен встать и начать прогулки. По миле в день.
— Нет, вообще-то не только в этом дело, — сказал Соломон. — Мне пора в город. Я должен быть у себя в конторе ровно в два. Одна певица сделала у нас запись. А потом вдруг решила, что ей не нравится. То ли ей самой, то ли ее придурок муж внушил, что все плохо. И вот теперь она, видите ли, желает все перезаписать. Меня ждут слезы и рыдания. — Он усмехнулся, представив себе эту сцену в офисе. — Будут ультиматумы. Я сохраню примерно пятьдесят тысяч долларов. Нелли остается здесь. Ей очень хочется вас навестить.
— Пусть приходит. Обязательно.
— Я ей передам. Выздоравливайте, Аллен. Не для того вас вытаскивали из воды, чтоб вы тут у нас хирели. — И он повернулся к двери.
— Погодите! — воскликнул Стрэнд. — Чуть не забыл поблагодарить вас за магнитофон и кассеты.
Соломон пожал плечами.
— Не за что, пустяки, — ответил он. — Я распространяю музыку, как те мужчины, что ходили в свое время по Пятой авеню и торговали крендельками. Когда окрепнете и начнете ходить, обязательно должны заглянуть к нам с Нелли на обед. Она говорит, что влюбилась в вас с того самого, первого вечера.
— Да, мы с ней насплетничались вдоволь. — И Стрэнд махнул Соломону рукой на прощание.
Он долго смотрел на океан, потом рассеянно протянул руку и отломил еще кусочек хлеба.
«Правда, погромов здесь до сих пор не замечала», — сказала за обедом Нелли Соломон. Евреи, убитые и спасшиеся, обладали удивительной притягательной силой…
Стрэнд разжевал кусочек хлеба. Земной вкус зерна…
Этот хлеб испекли с любовью.
Он задремал. Похоже, такое вот дремотное состояние, подумал он под пробивающийся в сознание шум прибоя, становится основным занятием жизни.
Его разбудили звуки голосов. Лесли и миссис Робертс поднимались по ступеням террасы. Лесли несла подрамник и полотно, над которым работала на пляже, в руках у Линды была большая коробка с красками и кистями. Обе женщины шли босиком. На Линде был нарядный розовый купальник. Оказалось, что у нее отличная фигура — тонкая талия, длинные ноги. А костлявые плечи и практически несуществующая грудь были сейчас в моде и считались идеалом женственности — именно такие недокормленные девушки красовались на обложках журналов в платьях, являвшихся последним криком моды. И у Стрэнда вновь появились сомнения относительно Хейзена и Линды Робертс. В наши дни мужчины падки именно на таких дам. А может, у него сразу две любовницы — и миссис Соломон, и Линда Робертс? Может, Хейзен вовсе не так уж одинок, как утверждает Херб Соломон? Он вспомнил, как Линда стояла в кипящей пене волн, стараясь удержаться на ногах, как она раскручивала спасительный канат… Вспомнил, как чуть позже ему явилось видение — она стоит перед ним на коленях. Он лежит на мокром песке и чувствует на своих губах ее теплые губы, а она вдыхает в него жизнь… Эта женщина не только модница и болтушка, она замечательный человек. О людях нельзя судить поверхностно, по болтовне за обеденным столом. Как-нибудь он обязательно скажет ей это. Но только когда они будут наедине.
На Лесли была короткая хлопковая юбка и просторная блуза рыхлой вязки, оставлявшая руки открытыми.
— Ну, как прошло утро? — спросила она, поднявшись на террасу.
— Замечательно, — ответил Стрэнд. — А у тебя?
— Занималась мазней и была совершенно счастлива, — сообщила Лесли. Она поставила подрамник на пол, а картину прислонила к стулу. Стрэнд увидел, что она набросала лишь общие очертания пейзажа с дюнами и серым домиком в отдалении и оставила кое-где пятна разных цветов, пометив, в каком направлении предстоит работать дальше.
— Я бы не стала называть это мазней, — заметила Линда Робертс. — Я просто поражена, насколько твердая у нее рука. Как уверенно она работала, несмотря на то что я все это время бубнила ей на ухо разную чушь.
— Не стоит считать это чушью, — сказала Лесли мужу. — Оказывается, Линда побывала во всех музеях Европы, и только теперь я начинаю понимать, как много упустила в жизни. Линда, не надо скромничать, вы ведь прекрасно разбираетесь в живописи.
— Рассел прислушивается к моему мнению, — улыбнулась Линда. — Заставляет меня покупать картины. Некоторые из них действительно довольно любопытны. Это он надоумил меня заняться закупками в Париже для местных галерей. Говорит, что я должна стать покровителем искусств. Или покровительницей?.. Господи, да теперь и слов-то таких никто не знает! Председатель, мадам председатель, дама-председатель, просто председательница… Мир с каждым днем все усложняется. Женщины учатся в Военно-морской академии. Вы удивитесь, узнав, сколько писем я получаю из разных женских организаций с просьбой выступить в поддержку абортов или еще бог знает чего… Ладно, как бы там ни было, но утро у меня прошло замечательно: в подглядывании за тем, как хорошенькая женщина делает что-то. Но самое приятное — я понимала, чем именно она занята.
— Просто я разыграла целое представление, — вставила Лесли.
— Мало того, еще и пианино! — не унималась миссис Робертс. — Это меня окончательно доконало! Ладно… Пора бежать в поселок, в парикмахерскую, сделать прическу. Пляж, солнце и море — все это, конечно, замечательно, и я страшно благодарна Расселу за то, что позволяет мне пользоваться его домом, но с волосами творится нечто страшное. Надеюсь, Лесли, я не слишком расстроила вас тем разговором… ну, вы понимаете, о чем я.
— О нет, что вы, — коротко ответила Лесли.
— Что ж, увидимся за ленчем. — И миссис Робертс вошла в дом.
— О чем она с тобой говорила? — спросил Стрэнд.
— Да ни о чем.
— Перестань, Лесли, — сказал Стрэнд. Он понял, что жена расстроена.
— Ерунда, — ответила Лесли. — Она просто болтает. Несет, что только в голову придет. — Она вздохнула и после паузы добавила: — Вообще-то речь шла о носе Кэролайн.
— Бедная дочка, — заметил Стрэнд. — И виной всему я. Линда говорила с Элеонор, да?
— Нет. Сама додумалась.
— Ну и что, скажи на милость, тут можно сделать?
— Она считает, что Кэролайн следует сделать пластическую операцию. Причем сейчас. До того, как она пойдет в колледж. И тогда, по словам Линды, девочка превратится в потрясающую красотку, отбоя от мальчишек просто не будет.
— И что тут хорошего?
Лесли пожала плечами.
— Это заставит ее взглянуть на мир совсем по-иному — если верить Линде, разумеется. Знаешь, она даже цитировала отрывок из какой-то книги и стихи. И уверяла, что какие-то ее племянницы, школьные подружки, бывшие робкими дурнушками, живут теперь как принцессы.
