— Ну, сейчас, — сказала она.
Он обнял ее и поцеловал. Держа Карлотту в своих объятиях, он почувствовал, что собака обнюхивает его брюки. Он вспомнил, как они целовались на съемочной площадке, под лучами прожекторов, перед объективом камеры, в присутствии других актеров, парикмахеров, звукооператоров, электриков. Теперь число наблюдателей сократилось до одного. Эта мысль помешала ему получить максимальное удовольствие от объятий.
Словно угадав, о чем думает Джек, Карлотта оттолкнула его и коснулась кнопки на стене. Раздалось жужжание, но свет не зажегся.
— Что это? — с недоумением спросила она.
— Отопление.
Джек включил лампу, стоящую на столе возле окна, и, к своему удивлению, обнаружил, что у Карлотты на лице остался грим. Он забыл, что они оба только что снимались. Джек посмотрел на себя в зеркало. Его лицо было восковым, безжизненным, лишенным признаков какого-либо определенного возраста. Отвернувшись от зеркала, он увидел, что Карлотта уже забралась на диван с ногами; она подтянула колени к подбородку.
— Ты обещал, что дашь мне выпить.
Он ушел на кухню и принес оттуда бутылку виски, два бокала и графин с водой. Актриса обвела неодобрительным взглядом комнату; Джек понял, какой неуютной, голой показалась она Карлотте.
— Когда люди приезжают сюда впервые, — сказала Карлотта, — они всегда выбирают для себя подобное жилье. Я называю его антидомом.
Она взяла протянутый Джеком бокал и сделала глоток.
— Мы оба выглядим ужасно. — Карлотта коснулась грима, лежащего на ее лице. — Правда, Бастер?
Собака вытянулась в центре комнаты и смотрела на хозяйку; услышав свое имя, Бастер вильнул хвостом.
— Люди боятся пускать здесь корни, — быстро проговорила Карлотта.
Впервые с момента их знакомства Джек видел ее неуверенной, смущенной.
— Они чувствуют, что под яркой, зеленой травой находится нездоровая почва, а вода в здешних бассейнах отравлена.
Она указала рукой, сжимающей бокал, на темную резную мебель, на зеленоватые оштукатуренные стены.
— Этой квартире требуется женская рука. — Карлотта изучающе, неуверенно посмотрела на Джека; ее светлые волосы свободно падали на плечи, обтянутые свитером. — Похоже, она к ней еще не прикасалась.
— Да, — подтвердил Джек, сидя на краю стола лицом к Карлотте и не приближаясь к ней.
— Так мне и говорили. А еще — что ты женат. Это правда?
— Да, — ответил он.
— Теперь вас ловят совсем молодыми, — заметила она.
Карлотта повернулась на диване, вытянув ноги; ступни ее касались друг друга. Она оперлась спиной о валик, держа бокал обеими руками.
— Где она — твоя жена?
— В Нью-Йорке.
— Почему она отпустила тебя одного?
— Она не смогла поехать со мной из-за своей работы.
— Чем она занимается?
— У нее роль в пьесе. Она актриса.
— О Господи! Но спектакль идет не бесконечно. Ты предлагал ей отправиться сюда с тобой?
— Предлагал.
— Она отказалась?
— Да.
— Как ее фамилия — ну, театральный псевдоним?
— Ты его никогда не слышала. У моей жены крошечная роль.
— И тем не менее она не захотела ехать?..
— Да. Она очень серьезно относится к своему делу.
— Она хорошая актриса?
— Нет, очень плохая.
— Ей это известно?
Джек покачал головой:
— Нет, она считает себя американской Сарой Бернар.
Карлотта зло усмехнулась:
— Ты говорил ей об этом?
— О чем?
— Ну, что она — плохая актриса?
— Да, — ответил Джек.
— И как она отреагировала на твои слова?
На лице Джека появилась горькая улыбка.
— Она сказала, что я завидую ее таланту, что мне не понять ее преданности искусству, что я гожусь только для Голливуда.
— Дай ей Бог счастья в нью-йоркском театре. — Допив виски, Карлотта опустила бокал на пол; собака подошла к нему и обнюхала. — Как долго, по-твоему, продлится ваш брак?
— Два дня, — ответил Джек.
— Когда ты это решил?
— Этим вечером.
— Почему?
— Ты сама знаешь.
Карлотта поднялась, подошла к Джеку и встала перед ним, легонько коснулась рукой его плеча; ее живые огромные зеленые глаза горели на фоне маски из грима.
— Знаешь, я приехала сюда не только ради того, чтобы выпить.
— Знаю. Сейчас я отвезу тебя домой.
Она отступила на шаг; нахмурившись, посмотрела на Джека, пытаясь понять его.
— Что ты за человек? — произнесла она.
— Послушай меня. Сейчас я отвезу тебя домой, а завтра слетаю в Нью-Йорк и сообщу жене о том, что влюбился и хочу немедленно развестись с ней, чтобы жениться на тебе.
Карлотта, обхватив голову Джека своими ладонями, заглянула ему в глаза, словно пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.
— Я бедная, простодушная, испорченная маленькая девочка, которая очень рано оказалась в Голливуде, Джек, — лукаво улыбаясь, сказала она. — Я просто теряюсь перед таким благородством и чистотой…
Он нежно поцеловал ее, как бы скрепляя печатью свои слова.
— А я? — сказала Карлотта. — Чем мне заняться в твое отсутствие?
— Прогони прочь от своего дома всех владельцев «кадиллаков». Раз и навсегда.
Карлотта сделала шаг назад, неуверенно коснулась пальцами своих губ:
— Что ж, это будет по-честному.
Когда они садились с Бастером в машину, человек в подтяжках все еще поливал лужайку. Он посмотрел на них через улицу; Джеку показалось, что мужчина удивлен тем, как скоро они вернулись.
— Скажи мне, сколько раз ты был женат?
— Три раза.
— О Господи.
— Вот именно. О Господи.
— Это нормально для Америки?
— Не совсем.
— Ты безжалостен, — сказала Джулия.
Она стояла посреди комнаты с искаженным ненавистью лицом, раздвинув ноги на ширину плеч. Они жили на Двенадцатой Западной улице в старом доме с высокими потолками и облезлыми стенами. После его отъезда Джулия повесила новые кричащие оранжевые шторы и купила уродливую мебель с трубчатыми ножками. В детской надрывался малыш, но на него никто не обращал внимания.
— Ты твердишь о том, что хочешь прожить жизнь честно, — громко говорила она. — Не обманывай себя. Честность тут ни при чем. Просто ты тщеславен и бессердечен. Чтобы добиться своего, ты готов перешагнуть через кого угодно. Через жену. Через ребенка. Любой другой на твоем месте тихонько развлекся бы в Голливуде с этой старой шлюхой, а потом вернулся бы домой к жене. Тебе же понадобилось предупредить меня заранее. Господи, что ты за человек? Новоявленный сэр Галахад.
