Кацюба проникся, сделал выговор Степанычу. Тот разозлился и лишил Костю бонуса. А уж как злился Костя… Бедный Юра был размазан по стенке, четвертован, сожжен на костре и колесован – в Панченко дремал садист.
Собираясь с работы, я подошел к Юре:
– В следующий раз выкину с работы, ушлепок. И не дай бог утром результата не будет, Бажов. Конец тебе.
– Але, Резвей, это мой стажер! – вмешался Костя. – Не фиг командовать.
– Ты уверен, что это твой стажер? – я улыбнулся, сделав упор на слове «твой». – Этот мелкий олух уже капает на тебя Степанычу, если не знал.
– Что?! – заорал ошарашенный моей ложью Юра.
– Не ври! – поддержал подопечного Панченко.
– Не врать? Да легко. Вот ты думаешь, что Лида – твоя девушка, да?
– Ты офигел? – выпучив глаза, заголосила Лидка.
– Да ты думай, не думай… – продолжил я, обращаясь к Косте. – Как-нибудь на досуге спроси у нее, как дела у Лени Ткача.
– Ты что несешь? – возмутился Костя и перевел взгляд на Лиду. Та пошла пятнами и уставилась в монитор.
– И правда, старик, успокоился бы ты, – недвусмысленно посоветовал Миха. – А то…
– А то что? В лоб хочешь? Не вопрос. А дальше? Побежишь к шлюхам раны зализывать?
– Да ты… – Миха закашлялся и покраснел. – Ты что несешь?
– А что? Завязал? Деньги закончились?
– Да пошел ты! – взорвался Миха. Окружающие, шокированные потоком откровений, замерли.
– Вмешиваться не надо было, маленький гигант большого секса, – сказал я и вернулся к Юре. – Чтобы завтра. С утра. Как следует. У меня на столе. Понял?
– Понял, – сглотнул он.
– А ты не охренел, Резвей? – лениво спросил Саня Бородаенко, откусывая от шоколадного батончика.
– Не думаю. Лепи свои демотиваторы, не отвлекайся, Малевич.
В абсолютной тишине было слышно, как Саня поперхнулся.
– Следи за метлой, Резвей, – очнулся Саня.
– Прежде сам научись, трепло.
Я огляделся, задерживая взгляд на каждом:
– Чего уставились? Своих проблем мало?
Из кабинета я выходил, чувствуя, как под злобными взглядами дымится спина.
Поздно вечером, возвращаясь с курсов, увидел возле входной подъездной двери пакет с мусором.
– Да ты заколебал! – взбесился я.
Взяв пакет, поднялся на площадку Артура и высыпал мусор под его дверью.
– Хрю-хрю, Артурчик!
Потом спустился к себе и увидел, что Васин Полкан не изменил предпочтений по части мест опорожнения кишечника. С помощью мусорного пакета собрал отходы и тонким слоем нанес на дверную ручку соседа.
В надежде на понимание, искренне ваш сосед Сергей Резвей.
Глава 25
Вторая натура
Наступила долгожданная весна. Солнышко пока было хмурым, но сосульки уже закапали. Питерские улицы по обе стороны стали опасны.
Международный женский день в компании отмечался с размахом. И Кацюба, и Степаныч, люди старой закалки, трепетно относились к 8 Марта и того же требовали от нас. Как бы мне ни хотелось пропустить очередной корпоратив, призванный сплотить коллектив и показать нашим девушкам, как мы их любим и ценим, делать этого было нельзя.
Так что я отнесся к празднеству – потерянному вечеру и пропущенной тренировке – как к продолжению работы.
В конференц-зале накрыли стол. Кацюба витиевато поздравил «девушек и женщин», Степаныч «присоединился» к словам генерального, все чокнулись и выпили. Я потягивал вино, прикидывая подходящий момент, чтобы покинуть мероприятие, и не заметил, как оказался среди ребят.
– Лето близко, – мрачно заявил Левон, пережевывая тарталетку с икрой. – Отпуск. Море. Пляж. Пора идти в спортзал.
– Пора, – обреченно поддержали его коллеги.
– Главное – не бросить, – заметил Миха. – Сколько ни начинал – вечно что-то мешало. В детстве хоть отец пинал, заставлял на секции всякие ходить. А сейчас, сколько себя ни мотивирую, надолго не хватает.
– Две недели! – воскликнул Левон. – Меня хватало максимум на две недели! Как заставить себя ходить туда, где тебя никто не любит, где тебе тяжело и над тобой смеются?
– У тебя потрясающая сила воли – две недели! – сказала Милка. – Я на диете больше пары дней не выдерживаю. Думаю: да катись оно все к черту – фигура, вес. Зачем так жить, если можно съесть вкусняшку и быть счастливой!
– А потом смотришь на себя в зеркало и рыдаешь, когда джинсы на талии не сходятся, – заржал Бородаенко.
– Всё у меня сходится! – огрызнулась Милка и вздохнула. – Только перешивать приходится.
– Привыкни, – посоветовал я.
– К чему? – удивилась Милка.
– Да ко всему. Есть меньше, заниматься спортом. Сделай это привычкой.
– Как к этому можно привыкнуть? – удивился Левон. – Я как вспомню, каково это – постоянно быть голодным, – да я ни о чем, кроме еды, думать не могу!
– Привыкнуть можно к чему угодно, – объяснил я. – Чтобы действие стало привычкой, достаточно его повторять без перерывов на протяжении трех недель. Это касается всего – и полезных, и вредных привычек.
– Умереть не встать, Резвей! – подключилась Лидка. – Все так просто?
– Непросто, – согласился я. – Но не сложнее, чем по ночам грузить мешки на вокзале.
Ребята, хмыкнув, пошли курить.
Похоже, ныть друг другу и находить утешение в том, что ты как все, а все слабы, – проще и приятнее, чем пробовать добиться цели.
После разрыва с Ксенией я каждое утро выполнял одну и ту же последовательность действий: просыпался в шесть, чистил зубы, брился, умывался, выпивал пару стаканов воды, делал зарядку, одевался и шел на пробежку, заодно выкидывая мусор. Потом – контрастный душ, завтрак, порция гейнера, кофе и на работу.
В какой-то момент я заметил, что выполняю всё на автопилоте, даже не думая. Голова занята мыслями о предстоящем дне, о том, что важно, а что стоит сделать по мере возможности.
Я привык расписывать план на день, определять приоритеты и выделять самое важное: то, что напрямую вело меня к глобальным целям.
Обычно у сотрудника офиса постоянно накапливается куча задач. Много времени отнимают встречи, переговоры, письма, совещания, планерки и мозговые штурмы. За всем этим сложно делать действительно важное, то, что требует сосредоточенности и внимания.
А ведь на совещаниях и встречах принимаются какие-то решения, которые надо воплощать в жизнь. Даже если не своими руками – все равно нужно найти время, чтобы четко поставить задачу, определить реальные сроки и проконтролировать качественное и своевременное исполнение.
