Таисия по привычке возмутилась, но муж, пьяный или трезвый, был в далекой Анапе, на веревке болтались девчачьи купальники, в огороде кучерявился горошек, из бессмысленной на первый и второй взгляд рассады неожиданно вылупились огурцы, и так приятно было сидеть на скамеечке, наслаждаясь папиросой и свежим воздухом, что захотелось быть великодушной:
– Бери мой, если тебе есть что в него класть.
Спохватившись, добавила:
– Чтобы к вечеру был сухим, когда я с работы приезжаю!
Отныне Олька тоже приобщилась к обладательницам взрослых купальников, но относиться к нему следовало, как к пороху: держать сухим, и, если не было ветра, она приноровилась сушить купальник на себе, не снимая.
Однако на пляже случилось то, что она до сих пор вспоминала с ужасом.
Они с Леной первыми вылезли из воды: замерзли. Как часто бывает на взморье, солнце жарило во всю мочь, но вода оставалась холодной.
– Потом сплаваем за третью мель, ладно? – обнимая себя обеими руками, спросила Лена.
Олька покладисто застучала зубами.
У самой воды, где песок всегда мокрый, темный и твердый, сидел на корточках загорелый мальчик. Олька встречала его каждый раз, приходя на пляж, но никогда не видела, чтобы он купался, играл в волейбол или просто дурачился, как другие ребята. Мальчик всегда строил, но то, что получалось у него из мокрого песка, так же отличалось от построек всех остальных, как сарай отличается от дворца.
Это и были дворцы – с башнями разной высоты, со шпилями, с круглыми бастионами и, что самое поразительное, с мостами, нависающими над выкопанными рвами.
Мальчик как раз закончил постройку и встал с корточек. Олька с Леной смотрели на дворец. Рядом маленькие ребятишки – и среди них Ленечка – лепили куличи из послушного влажного песка и азартно пререкались, чья очередь возить новенький танк, счастливый обладатель которого вовсе не собирался с ним расставаться. Голоса малышей звучали все громче. Выяснилось, что кому-то купят точь-в-точь такой же, а у другого тоже есть танк, еще получше, только дома, и не один, а целых два!.. Все трое – мальчик-строитель и Олька с Леной – снисходительно прислушивались к спору, как вдруг заговорил Ленечка, до сих пор безмолвный:
– А у моей сестры сиськи растут.
И ребятишки уважительно затихли. Крыть было нечем.
Убью гада, вспыхнула Олька.
Если бы на минуту раньше… успела бы увести!.. Ничего бы не случилось, никто бы ничего не услышал, а теперь…
Она остановилась в оцепенении, не решаясь приблизиться и надавать подзатыльников, чтоб заткнулся. Но подходить было нельзя – во всяком случае, сейчас это сделать было просто невозможно.
Мальчик-строитель снова присел на корточки и решительно смахнул одну из башенок. Потом погрузил руку в ямку и вынул горсть мокрого песка.
Слышал или не слышал?
– Да ладно тебе, – успокоила Лена. – Ничего не растут.
…Они по-прежнему играли в пинг-понг и волейбол, в карты и «чепуху», но вдруг кто-то предложил вместо «чепухи» сыграть «в бутылочку». Девочки вскипели громким возмущением, поэтому был принят компромиссный вариант: сначала в «чепуху», а потом «в бутылочку». Интерес быстро угас, потому что Людке все время выпадало целоваться то с Леной, то с Олькой, и мальчишки хором кричали, что это нечестно.
В августе, как всегда, поспели яблоки, такие же сочные и вкусные, как в прошлом году, и точно так же можно было залезать на дерево, чтобы занять самую удобную ветку, но почему-то девчонки не хотели лезть первыми, а если уже забрались, то громко кричали приближающимся мальчикам: «Уйди, дурак!».
Они и уходили, ехидно посмеиваясь, а Гришка ходил гоголем и всем желающим показывал учебник анатомии для 8-го класса. «Тоже мне редкость, – пожала плечами Олька, – у меня такой же». Гришка поинтересовался, знает ли она разницу между мужчиной и женщиной. «Конечно, – невозмутимо ответила Олька, – мужчины – это те, кто “Тарантеллу” умеют играть». Все засмеялись, и Гришка долго с ней не разговаривал.
Она не открывала новый учебник: вряд ли «Анатомия» для 8-го класса расскажет интересней и больше, чем «Мужчина и женщина» за множество полноценных ангин, а чего не хватало в «Мужчине и женщине», Ольке открыла все та же Томка еще в пятом классе. Они дежурили – подметали пустой класс в четыре руки. «Ну что такое мужчина? – снисходительно рассуждала Томка, – живот да ноги. Придет с работы, пожрет – и мордой в газету. Так и сидит на диване. Мамаша моя очередь в парикмахерской высидела на шестимесячную завивку, приходит такая интересная, только ухо обожгла под колпаком. Крутится вокруг стола, крутится, а этот газету читает. Мне жалко ее стало; спрашиваю: “Пап, ты маму-то видел? Как она тебе?”. Он тогда посмотрел и говорит: “Потолстела вроде”, – и опять за газету».
А если это любовь, опять подумала Олька. Если и это, живот да ноги – тоже любовь?
Томка остановила щетку и повернулась:
– У вас тоже так?
Так я тебе и сказала, как «у нас». Правда, Томка и не ждала ответа – она была уверена, что так – у всех. Живот да ноги.
Дача была хороша еще и тем, что не надо было «затыкаться в угол», чтобы читать. В тот ужасный день Ленечка получил хорошую взбучку, особенно обидную, что без причины и от сестры, которую обожал. Громко плакать не решился: похлюпал в лопухах, отвлекся на грядку с клубникой и читать не мешал.
Олька брала книгу с собой на пляж, и потом, как ни вытряхивай, между страниц долго еще шуршал песок.
Мальчик продолжал созидать свои песочные замки. Первое время Олька наблюдала за ним со стороны. Около него всегда кто-то останавливался, иногда собирались кружком. Задавали вопросы, но мальчик не отвечал, и было понятно: не от невежливости, а потому что не хочет отвлекаться. Однажды она приостановилась и заметила, что у входа в замок появились часовые: мальчик набирал в ладонь песок с водой и осторожно лил из кулака тоненькой струйкой темную жижу. Первые фигурки, чем-то его не удовлетворявшие, он тут же смел и снова погрузил ладонь в песок. Вдруг на Олькиных глазах вылилась и застыла совершенно законченная человеческая фигурка в опадающем плаще – или халате? Рядом симметрично выросла вторая. Мальчик поднял на Ольку глаза и молча подвинулся. Опустившись на корточки рядом, она протянула ему две крохотные розовые ракушки, похожих на веера.
– Шляпы, – сказала почему-то шепотом. – Как у китайцев.
Мальчик улыбнулся. Шляпы оказались впору. Он расставил еще несколько фигурок, всякий раз молча протягивая руку, в которую Олька послушно клала очередную ракушку. Занеся над мостиком горсть жидкого песка, мальчик внезапно отдернул руку. Олька поняла: хватит. Мальчик перебросил легкое тело и лег, опершись на руку.
– Они все китайцы, – и засмеялся.
Олька впервые слышала его голос и смех, да и вообще ничего не знала об этом худеньком смуглом зодчем. На вид ему было лет двенадцать, а как зовут и где он живет, никто не знал. Казалось, он появлялся на пляже с одной-единственной целью: построить новый дворец. Глядя на него, многие увлеклись возней с мокрым песком. Наиболее активные подходили и спрашивали: а как ты это делаешь? Мальчик только вздергивал худые плечи: не знаю.
