А затем со мной произошло нечто очень странное. Я будто отделился от тела и парил над столом. Голоса звучали так, словно доносились издалека.
Сейчас, сидя в тиши своего лофта, я понимаю, что всю вторую половину дня провел в полной прострации. Если бы Георгина не держала мою руку под столом, я вполне мог сорваться. Я похож на человека, упавшего в яму с зерном, – чем энергичнее он перебирает ногами, пытаясь выбраться, тем глубже его засасывает.
Пятница, 27 декабря
Сегодня родители переехали в поле, продуваемое всеми ветрами, точнее, в самый дальний угол этого поля. Теперь их адрес выглядит так Свинарники, Нижнее поле, Дальняя просека, Мэнголд-Парва, Лестершир. Большая часть мебели и вещей сдана на хранение, хотя, если быть честным до конца, дорогой дневник, к мебели следовало проявить милосердие и сжечь ее дотла, избавив от дальнейших мучений.
Воюя с северо-восточным ветром, мы натянули палатку. Темнота опустилась задолго до того, как в слякотную землю был вбит последний колышек. Мы сидели в кузове трейлера с новым щенком, а мама готовила чай на походной газовой плите. Вокруг машины завывал и стонал ветер, нас раскачивало так, будто мы находились в открытом океане.
Мне не хотелось оставлять их там, и я чуть было не предложил им пожить у меня, по крайней мере до тех пор, пока не закончится реконструкция хотя бы одного свинарника. Но вовремя вспомнил, сколь шумно ведет себя в туалете отец, и прикусил язык.
Когда я тащился по полю к машине, оставленной на темной просеке, меня вдруг охватила тоска. У отца хотя бы есть мама, а у мамы – отец, со мной же рядом нет никого, с кем бы я мог разделить свои тревоги.
Суббота, 28 декабря
У нас началась распродажа. Мистер Карлтон-Хейес сообщил, что в Рождество он серьезно побеседовал с Лесли и теперь твердо намерен реализовать все мои инновации.
Мне присвоят титул «менеджер» и очертят круг обязанностей: заказывать новые книги, разбираться с жалобами, организовывать читательские клубы, закупать кофе-машины и посуду, устанавливать компьютеры и выходить в сеть. Перемены будут вводиться постепенно, поскольку мы не хотим отпугнуть постоянных покупателей, которые все время восхищаются нашей «непохожей на другие магазины» книжной лавкой.
Мистер Карлтон-Хейес займется оценкой книг, банковскими операциями, выдачей зарплаты, ремонтом и переплетом книг. В часы пик мы будем сменять друг друга на кассе. В придачу мы планируем открыть туалет для посетителей и переставить стеллажи, чтобы поместилось побольше мебели.
Мистер Карлтон-Хейес ничего не сказал про повышение моего оклада, но полагаю, это простая забывчивость.
Зашла пожилая женщина с брошкой в виде кроличьей лапки и пожаловалась, что я продал ей книгу «На игле» Ирвинга Уэлша в качестве рождественского подарка для ее 76-летнего мужа, который интересуется иглоукалыванием.
– Одни помои да шотландские словечки. Когда муж прочел эту книгу, ему пришлось удвоить дозу таблеток от давления.
Обменял Уэлша на «Убийство в Восточном экспрессе» Агаты Кристи.
Воскресенье, 29 декабря
Утром позвонил Умник Хендерсон, помешав прослушать краткое изложение предыдущей серии «Арчеров». Он слышал, что я связан с лестерским обществом «Мадригал», и поинтересовался, нельзя ли ему вступить в него. Продиктовал ему телефон Майкла Крокуса.
Я спросил, удалось ли ему выпутаться из истории с грилем, некстати подаренным мисс Фоссингтон-Гор. Оказалось, Умник Хендерсон обменял гриль на соковыжималку
Ему хотелось обсудить ситуацию в Ираке. Еще один Фома неверующий – в том, что касается иракского оружия массового поражения. Я оборвал его, сказав, что на плите кофе закипает, да к тому же лебеди за окном устроили такой гвалт, что я с трудом мог разобрать, что он говорит.
Час спустя позвонила Маргаритка. Сообщила, что Умника Хендерсона приглашают на прослушивание завтра вечером. Спросила, что я надену на новогодний маскарад.
– Пожалуй, оденусь французским писателем Флобером, – ответил я.
– Ой, а можно мне одеться Коко? – спросила она.
Тут сэр Гилгуд издал такой вопль, что прочие слова Маргаритки слуха моего не достигли. Для разнообразия неплохо бы увидеть Маргаритку элегантно одетой.
Понедельник, 30 декабря
Встал затемно. Намеревался двинуть к Свинарникам – проверить, живы ли родители. Машину покрывал толстенный слой инея. Пришлось скрести ветровое стекло карточкой «ВИЗА». Специально проехал по Глициниевой аллее и попрощался с пустым домом. Бывали у меня здесь счастливые деньки, пусть немного, но бывали.
Над Свинарниками дул пронизывающий ветер. Половину палатки сорвало, и полог трепало на ветру. Я тихонько открыл дверь трейлера. Родители лежали каждый на своей полке – друг над другом. Щенок-страус проснулся и тявкнул.
Отец зашевелился и пробормотал:
– Выпусти его пописать, Адриан.
Я открыл дверь, и щенок рванул через поле к просеке. Мне ничего не оставалось, как броситься следом. Машины на просеке появляются не каждый день, но с моим везением глупый пес запросто угодит под колеса.
Настиг его в канаве, идущей вдоль поля. Вода была ему по шею. Я вытащил щенка за шкирку и отнес обратно в трейлер, где его немедленно завернули в лучшее полотенце и напоили горячим молоком. А мне даже маковой росинки не предложили, только велели найти в палатке еще одно полотенце.
Господи, какое же безлюдье вокруг!
Отец проинформировал:
– Между этим местом и Уральскими горами нет ни одной возвышенности, Адриан. Ветры долетают сюда прямо из России.
Уезжая, я обернулся, чтобы помахать, и увидел, как мама в телогрейке, ватных штанах и резиновых сапогах красит губы в багровый цвет. Зачем, спрашивается. Единственный человек, которого она увидит за весь день, – мой отец.
Вторник, 31 декабря
Канун Нового года.
Спросил мистера Карлтон-Хейеса, похож ли я на Гюстава Флобера. Он прищурился:
– Будь вы потолще, дорогой мой, а ваши волосы подлиннее, и носи вы пышные усы, думаю, некоторое сходство имелось бы.
Воодушевленный этими словами, в обеденный перерыв я отправился в магазин «Клубимся!», где выдают напрокат маскарадные костюмы. С собой я прихватил томик «Госпожи Бовари», чтобы показать портрет Флобера продавцу-недотепе.
– Хочу быть похожим на него, – сказал я.
Продавец скрылся в торговых недрах. Меня окружали потенциальные гуляки; отталкивая друг друга, они рвались к большому зеркалу. Там были Элвис, пастор, Нелл Гвин в комплекте с пластмассовыми апельсинами, Тюбик зубной пасты «Колгейт» с мужем – Зубной Щеткой.
Недотепа вернулся с черным париком, черными усами завитушками, широким галстуком и бархатным смокингом. Добравшись до зеркала, я остался доволен увиденным.
