— Там, где вы стоите, может остановиться пожарная машина.
— Тогда я и отойду, правда? Не идиот же я, черт возьми.
— Оставьте, Джек, пойдемте, — подал голос премьер-министр.
Джек не шелохнулся. Ему не нравилось, что этот полицейский щенок обращается с ним так, словно гражданские — главные враги полиции.
В организме молодого полицейского все еще гулял избыток адреналина. Это была его первая автомобильная погоня, и ему не терпелось вернуться к товарищам, которые с удовольствием проводили неформальный допрос. Еще не хватало, чтобы какой-то штатский хлыщ качал тут права.
— Ваша фамилия? — потребовал он. — И почему вы здесь в такое позднее время?
— Джек, бросьте, не стоит, — взмолился премьер-министр, как девушка, которая хочет предотвратить драку.
— Я не согласен с вашим предположением, что я каким-либо образом нарушаю закон. Я иду по общественному шоссе с моим компаньоном.
Терпение у молодого полицейского лопнуло.
— Вы, штатское лицо, ротозействуете и мешаете работать на месте преступления, и если вы сейчас же…
К ним вперевалку подошел толстый сержант, похожий на полицейского с приморской открытки Дональда Макгилла
[44]
.
— В чем дело, Даррен?
— Он отказывается отвечать на вопросы, сэр.
Звук сирены сообщил, что пожарная команда на подходе.
— Как нас зовут, сэр? — спросил толстый сержант.
— Меня зовут Джек Шпрот, — ответил Джек. Улыбка сошла с толстого лица сержанта.
— Не пытайтесь меня разыгрывать. Как вас зовут?
— Меня зовут Джек Шпрот, — повторил Джек, который имел при себе подтверждающий документ. Он почти сочувствовал сержанту: раньше, когда он сам патрулировал улицы, то частенько спрашивал подозрительных типов, как их зовут, а те отвечали, что Энгельберт Хампердинк или Бен Кросби.
Джек достал бумажник и предъявил сержанту читательский билет из библиотеки.
Сержант повертел его в пухлых руках, вернул Джеку и сказал:
— Ладно, теперь проходите, я вас не держу.
Но Джек все еще злился на полицейских. Он же ничего не сделал, только замедлил шаг, чтобы посмотреть на горящий автомобиль. Кем бы он был, если бы прошел, не оглянувшись?
Премьер-министра взбесило упрямство Джека, он больше ни секунды не мог видеть этого ослиного лица, поэтому переключил внимание на беседу остальных полисменов. Средних лет полицейский с бородкой по уставу бубнил:
— Через два года у меня будет больная спина, потому что я поврежу ее на работе, тогда получу компенсацию и пенсию, так что мы с женой откроем бар на Коста-дель-Зло.
Премьер-министр был заинтригован. Откуда констебль знает, что через два года сорвет спину на работе?
Другой полицейский подхватил:
— А я сделаю себе спину в следующем году, если меня снимут с машины. Хрен я им стану улицы топтать.
Когда подкатили пожарные, все отошли в сторонку, освобождая место для маневра. Премьер-министра взволновали сверкание хрома и мужественный вид пожарников в комбинезонах. Неужели теперь в пожарники берут за внешность? Требуется ли, чтобы кроме отсутствия боязни высоты пожарник был красив и статен? Премьер-министр торопливо подкрасил губы и пальцами взбил светлые кудри, после чего отступил в тень, памятуя, что опять лезет эта чертова щетина.
Тем временем Джек ввязался с сержантом в спор о «Законе о правах человека», над которым сам еще недавно подтрунивал, но который теперь казался ему чрезвычайно важным. Однако, когда пожарники заплевали огонь ошметками пены, желание спорить испарилось и он отошел к премьер-министру.
Они пустились в долгий поход до Лидса.
Через какое-то время они оказались в середине муниципальной застройки в городе-призраке. Все окна на улицах были заколочены, многие дома выгорели. К одному зданию с заколоченными окнами подъехало такси, из пего выскочили две коротко стриженные девочки-подростка в мешковатых джинсах и шмыгнули в металлическую дверь.
Джек кинулся к такси. Водитель сидел, закрытый с трех сторон клеткой из стальной сетки. Звали его Али. Он обрадовался, когда Джек попросил отвезти их с подругой в хорошую гостиницу в центре Лидса.
— Я вас отвезу в лучший отель Лидса, иннит, — с энтузиазмом сказал Али. — Там в номерах антиквариат, а в ванной музыка и телефон, и даже дают котов, чтобы гладить и чувствовать себя уютно, как дома. Там восемьдесят каналов телевидения и бесплатный лаймовый и апельсиновый сок.
Они ехали мимо развалин. На развязке премьер-министр заметил, как странно, что муниципальные рабочие при деле в такую рань. Крепкие мужики снимали с мостовой плиты и грузили их в белый фургон.
— Да это же ворюги! — крикнул Али. — Мостовую тырят, иннит.
— Йоркский камень, — объяснил Джек. — В Лондоне одна плита идет по пятьдесят фунтов.
Премьер-министр вспомнил, что Дэвид Самуэльсон недавно заплатил семь тысяч фунтов за дворик из Йоркских плит, которые ему поставил «подрядчик» из Лидса.
— Этот район Гамптон называется, — принялся рассказывать Али. — Сюда в темное время мало какой таксист поедет, народ тут дикий. Варвары.
Над головой вдруг загрохотало, и салон залил яркий свет.
— Полицейский вертолет! — с восторгом крикнул Али, словно весенним деньком услыхал первую кукушку.
Вертолет завис над ними на пару минут, но когда они свернули к центру города, улетел на восток. Из рации протрещал усталый голос:
— Прием, Али, прием, Али, прием. Ты где, Али?
— Еду домой отсыпаться, шеф, уже в двух шагах.
Премьер-министр неодобрительно поджал губы: в действительности они подъехали к отелю «Водопад» — перестроенному складу, вытянувшемуся вдоль канала. Джек наказал Али, чтобы тот забрал их из отеля в десять ноль-ноль. Шагая по мокрым булыжникам к подъезду, Джек с премьер-министром слышали рев плотины, в честь которой назвали гостиницу. Ночной портье по имени Норман впустил их и зажег в конторке футуристического вида газовый камин.
Джек направился к стойке, а премьер-министр цапнул красное яблоко из пирамиды на стеклянном блюде. Норман нахмурился: постояльцы «Водопада» прекрасно знали, что яблочная башня — это произведение искусства, и надо быть последним болваном, чтобы взять и съесть яблоко.
Пока Джек заполнял регистрационный бланк — мистер Джек Шпрот и миссис Э. Сент-Клэр, — Норман прошел за стойку и подогрел в микроволновке два бокала пряного вина. Оно было настолько горячее, просто невозможно пить, поэтому, пока вино остывало, Джеку и премьер-министру пришлось беседовать с Норманом. Тот похвастал, какие знаменитые и важные люди останавливались в «Водопаде». Он назвал актрису из «Улицы Коронации», которую Джек не знал. Актриса потребовала крекер «Мамина гордость» и бутерброд с сыром в четыре утра. Норман постучал пальцем по носу и сказал:
