В ту памятную встречу памятного дня памятной весны наполеончик взахлеб, не по-мужски (по-стариковски) рыдал у стойки. Размазывая сопли рукавом парадного в далеком прошлом, засаленного теперь костюма. Пытался что-то бессвязно рассказать, не поминая даже в этот раз регалий, заслуг и атрибутов – старался только о своей беде.
Получалось: замок описала у него инспекция, но, более того, там в качестве залога «в счет погашения долга» Ганнибалу осталась внучка.
Таньку, внучку этого жучка-наполеончика, Юрий не просто знал, они были ровесники, последний год встречались в городе, балдели в клубах. И не за ради секса – просто для души. Душевная девчонка, с ней было легко, по-человечески, без дураков.
Мысль: «Этот сучара, этот Ганнибал Танюху там сейчас жеварит!» – была невыносима.
Торчавший тут же, у стойки, Иван Иваныч воспринял сообщение круто. Замок решили взять на абордаж и курочку отбить…
На выпивку, на женщину, как и на то, чтобы три раза в день для поддержания брюха пожевать, цены всегда вздымались, как горные хребты – один хребет выше другого. Юрий с выпивкой общался запросто, был не то чтобы запанибрата с ней – он просто это дело мало замечал. Нет башлей – нет выпивки, есть – так можно расслабиться маленько. Насчет пожрать довольствовался малым и тем, что есть… Но женщина, которую возможно было запросто купить, как полстакана… Заманчиво, конечно, ново для него. Но тут же, будто на самом деле чувствовал, откуда-то несло гнильем. И не от женщины, а с непонятной, далекой стороны…
Он выгреб из кармана деньги, какие были. И кладовщица их молча приняла, неявно, на глазок, пересчитала. Долго смотрела на него. Смотрела как-то, как оскорбленная. Потом спросила дрожащим, готовым сорваться на визг голосом:
– Что же ты морочил голову? Что… а?..
– Здесь лимона полтора. На хлеб там, крупу, может, какую.
– И вот за это: да? – Она слегка тряхнула ладонью, будто собираясь сбросить пачку свернутых рублей с тремя, пятью нулями. – Я думала, ты путний парень… богатенький.
Она немного помолчала – выжидала явно. (Припрятал доллары! А доллары – их было всего два – имелись и на самом деле, лежали в потайном карманчике.)
– Понимаешь… Сегодня я еще не ела…
– А комплексный обед?
– А сыну тогда что?..
– Ух, фу-ты ну-ты! – Юрий выдохнул протяжно все, что скопилось в легких, весь этот отработанный, без кислорода воздух; выдохнул и почувствовал себя как будто всплывшим из глубины глубин, и объяснил: – Я это, слышь, я просто так… – И то ли (сам не понял) пристыдил, то ли поинтересовался: – Ты чё, действительно сдурела: за рубль продаваться-то?
(А булка хлеба и кило крупы в какие-то там времена – если преданиям верить – рубля даже не стоили.)
4
В этом кабаке Юрий был более-менее известен. Здесь он, под аккомпанемент ребят-альтернативщиков, время от времени, когда сочинялось нечто складное, пристойное, исполнял с эстрады свои «ретроримейки». За концерты не платили, но позволяли ужинать без шика, хотя достойно. А цены были в кабаке – десяток ужинов без шика равнялись году работы на конвейере; за ужин с девочкой можно было выложить и состояние. Машину вместо праздничного ужина запросто купить. Завсегдатаи – из самых самые что ни на есть. Но по одежке, по лицу если судить – можно с наполеончиками спутать. Разве что чуть помоложе и не столь крикливы… А красавцу менту или гаишнику, к примеру, – а уж кто как не они имеют каждодневный, без задержек и налогов, стабильнейший доход, – чтобы сидеть здесь по вечерам… Ну, это надо было только тем и заниматься, что гаишнику шерстить-шерстить и еще много раз вдоль и поперек шерстить дороги. Или менту стоять у рынка, хватая от перетекающего туда-сюда-обратно капитала жирные куски.
Непосредственно к торговле, насколько знал Юрий, Иван Иваныч отношения не имел. Его команда занималась вывозом мусора за пределы города – незавидная вроде работенка; но шеф блаженствовал здесь, в кабаке, за столиком чуть ли не каждый божий вечер. Даже не за столиком – столом.
Короче, люди в кабаке бывали в основном странные, Юрию непонятные совсем. Однако отдыхали весело, легко.
Раз-два, туфли надень-ка. Как тебе не стыдно спать? Коньяку осталось на глоток – маленько, Не пора ли, милый, во-ро-вать?
Придумал такое Юрий давно и, казалось, забыл, но, когда попал сюда впервые, невольно весь вечер наборматывал эти четыре строчки. Очень уж подходили к обстановочке, к персонажам.
Теперь же он здесь на равных с остальными благодаря Иван Иванычу, что после той памятной поездки к Ленке стал больше чем благодетель – чуть не второй отец. И вот, подзахмелев от коньяка, нежной музыки, женщин, каких на улице не встретишь, Юрий сделал ему комплимент, наивный, неуклюжий, но на тот момент искренний, какой-то по-детски восторженный:
– А вы бы, Иван Иваныч, и президентом быть могли. Народ бы за таким, как вы, пошел.
– Народ, – друг-благодетель усмехнулся, – народ-то бы пошел, да кто ж его пустит, парень? Народ только пусти – он и президента, и сам себя растопчет.
Юрий пожал плечами, а Иван Иваныч, приняв еще фужер «Армянского», разговорился. По языку и стилю угадывалось, что он где-то – помимо армии и своей мусоровозни – пополнил образование.
– В становлении полезной мафии мы отстали, скажем, от Италии почти на век. Уточню – примерно лет на семьдесят. Мафия – благо, а не преступный мир, как в этом пытаются всех убедить.
– Благо?
– Прежде всего это: порядок и ощущение того, что ты есть человек.
– Хм, – теперь уже Юрий усмехнулся, – человек… Я видел фильм про Аль Капоне – так там они друг друга хлопали, как мух.
– Вот потому и хлопали. Люди хлопали людей, а мухи лишь по дерьму способны ползать, опарышей плодить. К тому же Аль Капоне – каменный век. Теперь-то, посмотри, как у них стало насчет этого – совсем, как всё другое, цивилизованно. Без «Томпсонов» и утюгов на животе… – Иван Иваныч наполнил свой фужер по новой, затем, секунду, кажется, посомневавшись, налил и Юрию. – А нам с тобой, парнишка, еще шагать и шагать к такой цивилизации.
– По трупам, – само собой вылетело у Юрия добавление к тосту.
Иван Иваныч, сделав вид, что не расслышал (а может, и действительно не слышал), залпом, как спирт, бросил коньяк в себя. Тоже будто после спирта, шумно отдыхнулся, лизнул дольку лимона, с веселинкой, бодро спросил:
– Ну как, идешь ко мне?
Юрий не понял:
– А?.. – Наверно, благодаря такому разговору, про мафию и Аль Капоне, ему представилось, что друг зовет в команду-банду (или как там у них? – в семью) и, согласись он – тут же выдаст пистолет и фотографию того, кого надо убрать с дороги.
– Что значит – а? – Иван Иваныч удивился. – Мусор по воскресеньям будешь развозить? И заодно с зазнобой… эт самое… хе-хе…
Мусоровоз…
Сесть на мусоровоз. После той пробной поездки это была чуть не самая заветная мечта. Конечно, свалить скорее из альтернативки – заветнее, но ведь и в мечтаниях надо быть каким-никаким, но реалистом.
