ДАНИЭЛЬ. Да смилуется над нами Бог и благословит нас. Да просветит Он нас светом лица своего.
ВСЕ. Дабы познали на земле путь Твой, во всех народах спасение Твое. (Пс. 67:2–3.)
(Поклон, приветствие.)
Благословение Аарона (или Фес. 3:16 и др.).
39
Ноябрь, 1990 г., Фрайбург.
Последняя беседа Даниэля Штайна со школьниками
С 1959 года я живу в Израиле. Великое счастье жить на этой земле. Это земля нашего Учителя, который всю ее обошел ногами. Я тоже почти всю ее обошел пешком. Она невелика, наша страна. И хотя в Израиле есть современные города, и научные центры, и медицинские клиники, и атомная энергия, и даже танки с самолетами — все, что полагается иметь современному государству, по ней можно ходить пешком. В Центральной Европе уже почти невозможно пойти погулять по лесу: все огорожено, каждый клочок земли под присмотром, а в Израиле, где много пустой, гористой, сухой земли, можно идти в безлюдье, по тропе, никого не встречая. Природа не изменилась с тех пор, когда здесь ходил Учитель. Может быть, в этом и заключается притягательная сила здешних мест. Особенно Галилеи. Земля наша притягивает к себе любовь, притягивает и ненависть. Она никого не оставляет равнодушным. Даже тех, кто не признает существование Бога-Творца. Я с детства ощущал присутствие Божественной Силы, которая держит наш мир. И когда это чувство ослабевало, я получал свидетельства и подтверждения того, что человек не одинок в мире. Человек иногда жаждет доказательств бытия Божьего, и даже великие философы это исследовали. Не только Блаженный Августин, но и Кант.
В Израиле есть такие места, которые сами свидетельствуют об этом. Например, берега Киннерета — Генисаретского озера, как называется оно в Новом Завете, — пристань все на том же месте, и те же заросли у берега, и те же прибрежные камни. Вот место, откуда отплыла лодка с Учителем, и место, где Он произнес заповеди Блаженств, где пять тысяч человек, чуть ли не половина населения этого края, расположились на горе, где произошло чудо умножения хлебов… Сама земля здесь свидетельствует. Поразительно, что маленькое озеро Киннерет в отдаленной провинции на окраине ойкумены стало известно всему миру. Именно отсюда два тысячелетия тому назад пришла в мир весть, что все люди — дурные, неразумные, злые, глупые, а также и те, которые совершенно не верят в Спасителя, — прощены, потому что лучший из всех людей, истинный Сын Божий, взял на себя их грехи. Он сказал, что ныне люди освобождаются от греха, и подтвердил, что в природе человека может присутствовать Дух Божий, если человек того пожелает.
Я знаю несколько десятков людей, которые приезжали в Израиль на неделю, а остались на всю жизнь. У меня есть знакомый японец, приехавший по туристической путевке двадцать лет тому назад и оставшийся навсегда. Сейчас водит экскурсии своих соотечественников. Я знаю голландца, который достал со дна Киннерета точно такую же лодку, как лодка апостола Петра, лет десять ее реставрировал, спасал от каких-то жучков-червячков, которые на нее накинулись, и он до сих пор живет на берегу, рядом с этой лодкой. Я знаю нескольких немцев, которые не смогли уехать из нашей страны, потому что приросли к ней сердцем. Это страна живой истории, которая продолжает измеряться библейскими масштабами. То, что происходит в ней сейчас, вполне могло бы быть записано в Библии.
История человечества здесь сконцентрирована. Не случайно здесь произошел взрыв, изменивший сознание мира, по крайней мере европейского и арабского. Отсюда, из среды очень маленького народа, вышел Великий Учитель Иешуа. Он говорил на языке, понятном современному израильтянину. Он жил в этой культуре — носил ту же одежду, ел ту же еду, выполнял все предписания иудейской религии, которой придерживался. Первые Его ученики были в некотором смысле иудеями-протестантами. Христианство — этого слова первые ученики Иисуса, двенадцать Его апостолов, вообще не знали — начиналось как реформированный иудаизм. Лишь столетие спустя оно порвало свою пуповину, уйдя в мир греческий, римский, малоазиатский. Иерусалимская община последователей Иешуа, во главе которой стоял апостол Иаков, существовала несколько десятилетий. Именно эта община была церковью-матерью для всех последующих христианских общин, именно на ее языке — древнееврейском с примесью арамейского — осуществилась та пасхальная встреча Учителя с учениками, которая в христианском мире называется Тайной Вечерей.
На распятии Иешуа надпись ИНЦИ — Иисус Назарянин Царь Иудейский — была сделана на трех языках — древнееврейском, греческом и латыни. Первое столетие христиане служили литургии на древнееврейском. И сейчас в Израиле мы опять служим на этом древнем, первом христианском языке. На том языке, на котором говорил Учитель.
Когда я приехал в Израиль, мне было важно понять, во что веровал наш Учитель? И чем более я углублялся в изучение того времени, тем яснее осознавал, что Иисус был настоящим иудеем, который в своей проповеди призывал выполнять заповеди, но считал, что одного исполнения — мало, и только любовь — единственный ответ человека Богу, и главное в поведении человека — непричинение зла другому, сострадание и милосердие. Учитель призывал к расширению любви. Он не давал никаких новых догматов, и новизна Его учения заключалась в том, что Любовь Он ставил выше Закона… И чем дольше я живу на свете, тем очевиднее для меня эта истина.
Я благодарю вас за то терпение и внимание, с которыми вы меня выслушали.
Я готов ответить на вопросы, которые у вас возникли.
ЭЛКЕР АУШЕ. Какое у вас самое страшное воспоминание о годах войны? И какое — самое радостное?
ДАНИЭЛЬ ШТАЙН. За долгие годы я совершил много глупых и неправильных поступков. И есть один поступок, о котором я скорблю всю жизнь. Он и есть мое самое страшное воспоминание. Однажды в полицейский участок позвонили и сообщили, что партизаны напали на двух немецких солдат, проверявших телефонную линию. Один был убит, а второму удалось убежать. Убегая, он заметил, что люди, работавшие в поле, показывали кому-то направление, в котором он побежал. После того как он вернулся в часть, нам оттуда позвонили и сообщили о происшествии. Нам приказали произвести расправу в этой деревне. Это означало, что расстреляют каждого десятого жителя, а деревню сожгут. Были собраны большие силы — подразделения германской армии и жандармерия, примерно 250 солдат и полицейских. Деревню окружили, дома обыскали, всех выгнали из домов и вывели в поле. Из двухсот человек следовало отобрать 20, которых должны были расстрелять.
Тогда я подошел к майору Рейнгольду и сказал:
— Господин полицмейстер, мы ведь не на фронте. Вы хозяин этой области, вы отвечаете за жизнь и смерть этих людей. Зачем убивать невиновных? Это крестьяне, которые снабжают и себя, и нашу армию продовольствием.
Мы были с майором Рейнгольдом в хороших отношениях, так что я мог такое позволить. Он мне ответил:
— Хорошо, тогда найдите тех, кто помогал в поле партизанам. Этого будет достаточно.
Я был в большом затруднении. Подошел к старосте и объяснил ему, что кто-то должен умереть. И если он найдет двух, это может спасти жизнь двадцати. На кого-то надо показать.
