— Ты что, — кричит мне, — ошалел?!
А я притаился и не отвечаю. Не знаю я, чего мне ему сказать.
Стучался Илья, колотился в дом, но я так ему и не уступил: не открыл двери. Спать, конечно, нормально все равно не смог — какой тут, к едрене-бабушке, сон?!
Так и просидел до утра в кресле, завернувшись в одеяло и клацая зубами от ужаса.
А Илюха покричал-постучал да плюнул. Ушел куда-то.
Утром выяснилось — в машине спал, с включенным двигателем, чтоб не замерзнуть.
Тоже, конечно, не выспался толком.
Ох и злющий же у нас на другой день разговор был!
Встретились на крыльце, как на Эльбе.
Рассказал я ему — была не была — обо всей чертовщине, которая со мной в бане ночью творилась. Илюха поначалу смотрел на меня сердито и с подозрением, а потом вздохнул и признался:
— Я бы, — говорит, — конечно, никогда в такие идиотские байки не поверил бы. Если б сам на своей шкуре вчера не испробовал.
И он рассказал, как все было с его точки зрения.
Затопив баню, он какое-то время сидел возле печки, подбрасывал дрова, следил за температурой воды. Когда вода уже нагрелась, подумал, что, может, стоит еще дровишек заготовить, а то неизвестно, как эта печка жар держит, может, придется ее подтапливать, а дров-то уже нет.
Притворил он дверь в баню и пошел в сарай. Но поленья все показались ему толстоваты, поэтому он взял топор и начал колоть их на полешки потоньше.
Заготовил сколько-то, взял в охапку и пошел обратно через поляну, чтобы заодно и меня позвать, сказать, что баня уже готова.
Рассчитывал меня возле мангала застать.
— Но там никого не было, — тараща на меня круглые коровьи глаза, пояснял Илюха. — Я сразу подумал, что ты, меня не дождавшись, в баню пошел. Подхожу к дверям — а там заперто. И слышно, что внутри кто-то возится, хохочет, заливается. Я удивился: кроме тебя-то, Толян, никого в бане не может быть.
Только с чего ж ты ржешь там как конь? Дотянулся я на цыпочках и в окошко заглянул. А там все в пару, в дыму… И девка какая-то! Поворачивается ко мне лицом, глазами зыркает и рукой машет — зовет. Мол, давай сюда, ко мне иди.
Я там чуть не свалился вместе с дровами. Ничего себе, думаю, дает Толян! На час его одного с шашлыками оставил, а он уже девицу где-то подцепил. Да еще какую шалаву бесстыжую!
Ушел обратно в сарай, сижу — жду. Пока сидел один — засомневался. Откуда ж это Толька мог бабу подцепить среди ночи в маленькой деревне? Здесь же все с петухами ложатся, и вообще кругом одно старичье.
Подозрительно мне это показалось. Вернулся я к бане — а там дверь нараспашку. Захожу потихоньку внутрь — никого. И что странно: веники, ковшик, шайки — все внутри сухое, будто никого и не было. Стою, соображаю — вдруг дверь как хлопнет! И по крыше — дробно, россыпью застучало, будто десять мужиков там чечетку бьют.
Грохот стоит — оглохнуть можно! У меня аж сердце екнуло: ну, думаю, нашлись шутники. Сейчас крышу проломят — чего мы хозяину-то говорить будем?
Выскочил из бани, себя не помня, смотрю — никого нет. Ни на крыше, ни рядом, ни кругом. Луна же! Отлично все до самого горизонта видать.
Тут уж я всерьез за себя испугался. Решил, что это у меня галлюцинации.
Пошел опять тебя разыскивать — нигде тебя нет, ни в доме, ни на полянке. И вдруг слышу — на озере кто-то разговаривает. Может, думаю, и правда Толька кого-то встретил, купаться пошли? Вышел на берег — никого.
Я опять к бане. Захожу — слышу, кто-то моется, шайкой стучит. Я кричу:
— Толька, это ты?
И слышу в ответ:
— Да, заходи! Куда пропал? Весь пар-то первый себе заберу, — хихикает там кто-то.
Я дверцу в парную открыл, заглядываю осторожненько — а на полке девка грудастая лежит, веником банным обмахивается, как веером. И рыбий хвост у нее вместо ног свешивается!
Я как это увидел — оторопел. Хотел уйти, а конечности меня не слушаются. Как будто прирос к полу. Затмение нашло. В глазах черно. Что после было — толком и не скажу, не помню.
Знаю только, что возле дома очнулся — увидел тебя, обрадовался, замаячил тебе рукой-то… А ты, ни слова не говоря, как пнул меня с дорожки в крапиву!
Я там обстрекался весь да на вскопанную грядку улетел, перевозился в земле. За такую подлянку убить тебя готов был. Одно меня смутило: уж больно морда у тебя, Толян, какая-то перепуганная была. Глаза как блюдца — аж косые от страха. Никогда я тебя таким не видел! Засомневался.
* * *
Поговорили мы так с Илюхой, посовещались. Что за странные напасти с этой баней? Сколько бывали мы здесь раньше с нашим приятелем — ничего такого не приключалось прежде ни с нами, и ни с кем.
Получается, дедок-сосед правду сказал: после полуночи из бани чистым не выйдешь. В эту пору там только чертям раздолье.
Мы с Илюхой это на собственной шкуре испытали, а если кому охота — пусть на своей испытает. Только я не советую — кто его знает, чем кончится затея? В бане человек гол, слаб и беззащитен, как лист на ветру.
ТИХИЙ УГОЛ
Тамбовская область
В сентябре 2005 года я возненавидел человечество. Такое может случиться со всяким, если черная полоса жизни затягивается слишком надолго.
Если бы в то время кто-нибудь сдавал внаем домишко где-то на Северном полюсе, я б ухватился за эту возможность и, не раздумывая, отправился в одиночную зимовку. Мне казалось, только немедленное бегство от всех и вся могло бы спасти меня от приступа мизантропии и накопления ненужного яда в организме.
Поэтому я обратился к рекламным объявлениям, и вскоре глаз зацепился за интригующее название «Тихий угол».
Пансионат «Тихий угол», расположенный в сосновом бору на берегу реки Цна в полутыще километров от Москвы и в тридцати километрах от Тамбова, предлагал «уютные номера по европейским стандартам», трехразовое питание, баню, тренажерный и кинозал, а также рыбалку, конные прогулки и т. д. и т. п.
Одним словом — все удовольствия на природе, с комфортом и недорого.
Но главное — это было достаточно далеко от того места и тех людей, от которых я хотел убежать.
Тут же набрал я номер, указанный в объявлении. После пятого или шестого гудка трубку сняли, и приятный мужской голос сообщил, что свободные номера в наличии имеются, и, ежели я пожелаю, можно прямо сегодня заселиться в любой из них.
— А много ли у вас сейчас народу?
— Если честно — практически пусто. Не сезон, — словно бы извиняясь, сказал молодой человек.
— Годится, — обрадовался я. — Еду.
Мой собеседник задал еще пару вопросов, занес данные в компьютер и сообщил, что бронь оформлена на мое имя — на Сорокина Дмитрия Сергеевича, менеджера по развитию, место постоянной регистрации — Москва.
