— Твой наряд тоже не слишком пугает, — вступилась за нас Молли.
— Не скажи, — возразил Ксавье. Я прикрылась ладонью, пряча улыбку. Ксав всегда недолюбливал Мэдисон. Она слишком много пила и курила и вечно высовывалась со своим мнением, когда никто не просит.
— За-аткнись ты, Вуди, — протянула Мэдисон.
— По-моему, кое-кому уже хватит пить, — посоветовал Ксавье.
— А тебе не пора ор-га-ни-зо-вать родео или еще что?
Ксавье подскочил, но от ответа его удержало появление команды водного поло, оповестившей о себе дружным воинственным кличем. Из коридора послышались голоса:
— Привет, Ксав!
— Парень, ну ты и вырядился!
— Это тебе Бет подсказала?
— Проняло тебя, старик! — Один из парней по-обезьяньи ссутулил плечи и шутливым тумаком сбил Ксавье с ног.
— Отстань!
— Ие-ху!
Снова взрыв хохота и шум дружеской потасовки. Ксавье, вырвавшись из свалки, остался в одних джинсах. Гладко причесанные волосы встали дыбом. Он передернул плечами, словно говоря мне, что не отвечает за своих чокнутых дружков, и натянул тесную футболку, брошенную ему одним из парней.
— Ты в порядке, медведь-обнимашка? — спросила я, потянувшись пригладить ему волосы. Грубые шутки его друзей мне не нравились. Приятели Ксавье вздернули брови.
— Бет, — Ксавье тронул меня за плечо, — не зови меня так на людях.
— Извини, — застенчиво попросила я.
Ксавье рассмеялся.
— Давай-ка выпьем.
Прихватив пиво для него и содовую для меня, мы выбрались на заднее крыльцо и устроились на мягкой софе, которую кто-то вытащил из комнаты. С карниза свисали зеленые и розовые фонарики, освещали мягким сиянием заросший двор. За полями вставала густая черная полоса леса.
Если отвлечься от шумного веселья, ночь была тихой и мирной. В высокой траве ржавел забытый трактор. Я только успела подумать, как все это живописно — словно на старинном полотне, — как у наших ног опустилась сброшенная из верхнего окна кружевная юбка. Я густо покраснела, сообразив, что парочка за окном увлечена отнюдь не философской беседой, и поспешно отвела взгляд, представляя себе этот дом до того, как хозяева оставили его на произвол судьбы. Должно быть, во времена, когда девушки не выходили без компаньонки и танцевали медленные вальсы под звуки рояля, особняк был величественным и красивым. Перепихоны нынешней ночи были ему неведомы. Гости собирались благовоспитанные и кроткие, и старинные комнаты не видали прежде таких вот буйств. Мне представлялось, как мужчина во фраке склоняется перед дамой в пышном платье на этом самом крыльце, только в моей фантазии оно блестело свежей полировкой, а вокруг столбиков веранды вилась жимолость. Мысленно я видела испещренное звездами небо, распахнутые двери, из которых льется в ночь музыка…
— Паршивый Хэллоуин.
Бен Картер из моей группы по литературе плюхнулся рядом. Ксавье не дал мне ответить, обхватив за плечи и заставив забыть обо всем. Я с радостью заметила, как блестит серебряное кольцо у него на пальце: знак, что он верен мне и никому другому. Кольцо казалось странным и неуместным на таком красивом и популярном восемнадцатилетнем парне. Кто другой, увидев его идеальное тело, крутой бирюзовый взгляд, обаятельную улыбку и копну каштановых волос надо лбом, не усомнился бы, что девушки у такого водятся стаями.
Каждый решил бы, что Ксавье, как всякий молодой парень, не упускает преимуществ молодости и обаяния. И только близкие знали, что он предан мне одной. Ксавье был не только душераздирающе хорош собой — он был лидером, все его уважали, смотрели ему в рот, и я, любя и восхищаясь этим парнем, все не могла до конца поверить, что он мой. Мне и не грезилось такое счастье. Иногда я боялась, что он мне снится, и, стоит на миг отвлечься, сон растает. Но Ксавье сидел рядом со мной, надежный и настоящий. Заметив, что мне не до того, он сам ответил Бену:
— Расслабься, Картер, наслаждайся весельем!
— А где твой костюм? — поинтересовалась я, с трудом вернувшись к реальности.
— Я не наряжаюсь, — цинично ответил Бен. Он был из тех, кому все представляется недостойным ребячеством. Свое презрительное превосходство он поддерживал тем, что ни в чем не участвовал. И в то же время всегда присутствовал, чтобы ничего не упустить.
— Боже мой, смотреть тошно, — с отвращением сморщил нос Бен, покосившись на кружевную юбку. — Надеюсь, я никогда не унижусь до того, чтобы заниматься сексом в тракторе.
— Насчет трактора не знаю, — поддразнила я, — но ручаюсь, когда-нибудь и ты влюбишься и ничего не сможешь с собой поделать.
— Ни за что! — Бен потянулся, скрестив руки над головой и зажмурившись. — Я слишком озлоблен и пресыщен.
— Могу познакомить с кем-нибудь из подружек, — предложила я. Роль свахи мне нравилась, и в своих способностях я не сомневалась. — Как насчет Абби? Парня у нее нет, а она хорошенькая и не будет слишком многого требовать.
— Господи боже, только не она! — отказался Бен. — Из нас получилась бы худшая пара на свете.
— Прошу прощения? — обиделась я.
— Проси чего хочешь, — фыркнул парень, — но решение окончательное. Я не свяжусь с крошкой, которая хлещет что придется и таскает при себе стилет. Нам кроме «пока» нечего сказать друг другу.
— Приятно слышать, что ты столь высокого мнения о моей подруге, — отрезала я. — И обо мне тоже так думаешь?
— Нет, ты другая.
— Какая же?
— Ты странная.
— Нисколько! — воскликнула я. — Что во мне странного? Ксавье, по-твоему, я странная?
— Остынь, малыш, — с усмешкой во взгляде отозвался Ксавье. — Уверен, Картер сказал «странная» в самом лестном смысле.
— Ну, ты сам тоже странный, — огрызнулась я на Бена, тут же сообразив, как вздорно это прозвучало.
Хихикнув, Бен допил пиво.
— Пока не попробуешь, не узнаешь.
Нас отвлек шум взбудораженных голосов из дома. Летняя дверь распахнулась, и на крыльцо выскочили мальчики из команды поло. Поразительно, подумалось мне, как они похожи на маленьких львят, когда те, играя, спотыкаются друг о друга.
Ксавье, глядя на шатающихся приятелей, укоризненно покачал головой. Я узнала в компании Весли и Лоусона. Они сразу выделялись: Весли — по прилизанным темным волосам над низким лбом, а Лоусон — по очень светлой модельной стрижке и голубым глазам под тяжелыми веками. Оба были без рубах, торсы разукрашены черными полосами. Меня ребята едва удостоили кивка, и я снова мысленно перенеслась во времена, когда мужчины щелкали каблуками и кланялись женщинам. На приветствия ответила улыбкой. Кивать, как говорили мои подружки, «сверху вниз» я так и не научилась, — а стоило попробовать: я чувствовала себя актрисой из любимых Молли мюзиклов по MTV, где мужчины в капюшонах мечтали о женушках и сражались с чудовищами.
