— Видите ли, мама спит, а отец слушает музыку, — отвечала Хелен.
— Прошу прощения?
— Зачем вы на самом деле пришли? — Хелен нахмурила лоб.
— Ваши родители не выходят из каюты; я подумал, вдруг у них морская болезнь?
— Вам никто ничего не говорил? — голос у нее был испуганный.
— Нет-нет, — поспешно отозвался Генри. — Плановый осмотр. Часть моей работы. — Он улыбнулся, ожидая приглашения войти.
Несколько секунд Хелен молча смотрела ему в лицо. Потом приняла решение.
— Входите, доктор, — сказала она, распахивая дверь каюты.
Генри увидел старика, сидящего в качалке с наушниками на голове; он постукивал ногой по полу в такт какой-то музыки. Невидящий взгляд его блуждал по каюте. Напротив в иллюминаторе медленно проплывали великолепные пейзажи норвежских фьордов, которые он не мог оценить. Его жена сидела на кровати, держа в руках куклу. «Крошка Хелен, крошка Хелен», — монотонно повторяла она, убаюкивая ее.
Генри судорожно сглотнул. Он не представлял, что все будет так. Ничего себе «плановый осмотр». Он откашлялся.
— Вам придется рассказать про нас? — Она умоляюще смотрела на него покрасневшими глазами.
— Да, придется, — прямо ответил он.
— Но почему, доктор? Я прекрасно справлялась эти четыре дня. Осталось еще девять.
— Все не так просто. Видите ли, у компании на этот счет очень четкая политика.
— И эта политика не позволяет мне свозить родителей отдохнуть? Подышать свежим воздухом, а не сидеть в тесной квартире в Хаммерсмите, где можно гулять разве что по лестнице? Это моя единственная возможность, доктор.
— Но вы скрыли правду.
— Я не могла ее сообщить. Нам не разрешили бы ехать.
Генри молчал.
— Послушайте, доктор. Я знаю, что вы живете счастливо и все у вас идет гладко. Я рада за вас, но не всем так везет. Я — единственный ребенок. У моих родителей никого больше нет. Они были ко мне очень добры. Дали мне образование, я стала учительницей. Я не могу бросить их сейчас. — Она сделала паузу, стараясь взять себя в руки. Потом продолжила: — Я работаю на дому, проверяю работы студентов дистанционного обучения. Это очень тяжелый и однообразный труд, но у меня есть возможность ухаживать за ними. А ведь им надо так немного… Неужели это преступление — свозить их в отпуск? И отдохнуть самой, повидать красивые места?
Генри не знал что ответить.
Хелен сидела, сложив на коленях руки с судорожно переплетенными пальцами. Ее отец улыбался, слушая музыку; мать продолжала укачивать куклу, напевая и называя ее Хелен.
— Поверьте, я прекрасно вас понимаю, — беспомощно сказал Генри.
— Но вы все равно все расскажете, и нас высадят?
— Компания не может идти на риск… — начал он.
— А вы можете пойти на риск, доктор? Вы, счастливчик, с великолепным образованием, с очаровательной женой? Я видела вас вместе. У вас потрясающая работа — сплошные каникулы. Вы не представляете, как живу я. Ваша жизнь всегда была легкой. Неужели вам недостает доброты, чтобы пойти на риск ради нас? Я буду очень осторожна, поверьте! Честное слово!
Генри захотелось рассказать ей, что его жизнь отнюдь не была легкой. Им не удавалось зачать ребенка, которого оба так хотели. Прямо у них на глазах погибли двое молодых людей, и эту смерть они с женой, проявив большую решительность, могли бы предотвратить. Они были неустроены и постоянно ощущали вину за свой образ жизни на круизном лайнере. Однако их проблемы не шли ни в какое сравнение с тяготами, выпавшими на долю этой женщины.
— Как же вы нашли деньги, чтобы… — спросил он.
— Умер брат отца. Он оставил наследство — десять тысяч фунтов. Я решила, что другой такой возможности у нас не будет, и купила билеты.
— Ясно.
— И до этого дня все шло прекрасно. Просто великолепно! Лучше, чем я смела ожидать. — В ее голосе появилась надежда.
— Нам придется нелегко, — сказал он.
Наградой ему стала ее улыбка. Генри внезапно подумал, был ли у нее хоть кто-нибудь, с кем она могла бы разделить свою ношу, человек, который поддержал бы ее, вдохнул силы и оптимизм.
— Никола поможет нам, — сказал Генри, и договор был заключен.
На самом деле это оказалось не так уж и сложно. Никола проводила в каюте некоторое время, пока Хелен выводила отца на прогулку; несколько раз они даже купались в бассейне. Потом Генри брал с собой бумаги и работал у них, присматривая за стариком, а Хелен с матерью, которая так и не расставалась со своей куклой, гуляли по палубе.
Хелен ловко избегала разговоров с другими пассажирами. С каждым днем она выглядела все крепче и спокойней.
Генри ничего не рассказал Беате о соглашении, к которому они пришли, но знал, что она в курсе и высоко ценит его доброту.
Несколько раз они чуть не попались. Во время ежедневной летучки помощник капитана вспомнил, что вчера ему доложили об одном пожилом пассажире, который шел по палубе, сильно шатаясь. Что известно об этом доктору Генри? У них проблемы?
Генри солгал очень гладко: да, есть один старик со слабыми ногами, но дочь прекрасно ухаживает за ним.
В другой раз, когда Никола сидела с матерью Хелен, в каюту постучал старший стюард. Он явился в сопровождении Беаты.
Никола сглотнула; надо было заставить себя сохранять спокойствие.
— Я провожу персональный урок компьютерной грамотности, — широко улыбаясь, ответила она.
К счастью, в тот момент старушка ненадолго прервала свою бесконечную колыбельную. Старший стюард отправился в следующую каюту, одобрительно заметив, что уроки компьютера требуются всем после сорока.
— О, заходите ко мне в кабинет, и мы назначим время для вас тоже, — предложила Никола. — Я постараюсь приспособиться к вашему графику.
На коктейле у капитана гости обратили внимание, что не присутствует ни один из пассажиров каюты 5347.
— Они сегодня поужинали немного раньше, — объяснила Никола.
— Избегают шумных компаний, — добавил Генри.
За девять дней они неплохо узнали Хелен. Она рассказывала им, что скучает по школе; ей нравился ее класс, нравилось объяснять детям что-то новое. Она от всего сердца благодарила их обоих и говорила, что они прекрасные люди, заслуживающие счастья, которое выпало на их долю. Генри и Никола осторожно интересовались, что она станет делать, когда вернется домой.
— Заживу как раньше, — печально отвечала она. — По крайней мере теперь мне будет что вспомнить. Деньги потрачены не зря.
— Больше наследств пока не намечается? — пошутил Генри, пытаясь разрядить обстановку.
— Нет, но у меня еще осталась тысяча фунтов. Смогу баловать их время от времени. — Она снова улыбнулась своей грустной улыбкой.
