Синьора протянула ему визитную карточку «Катаньи». Рука ее заметно дрожала.
— Ты в порядке, Нора? — спросил Эйдан.
— В полном порядке, — солгала она ему.
Весело болтая, все пошли вниз по улице, а Эйдан бросился на поиски Лэдди.
Конечно, синьор Буона Сера знает синьора Лоренцо, тот предложил свои услуги, чтобы протереть окна. Очень приятный господин и, кстати, у себя на родине, в Ирландии, он тоже работает в гостинице.
— К нему кто-нибудь приходил?
— Приходили, но не к нему. Принесли письмо для кого-то из вашей группы. Жена сказала. Синьор Лоренцо, узнав об этом, очень обрадовался и сказал, что это, наверное, то самое письмо, которого он с таким нетерпением ждал.
— Но это письмо действительно было адресовано ему? Он его получил?
— Нет, синьор Данн, моя жена сказала, что отдала письмо одной из леди, и тогда синьор Лэдди заявил, что это — ошибка, что оно, без сомнения, адресовано ему. А потом он сказал, что это неважно, что он знает адрес своих друзей и сам отправится к ним.
— Боже Всемогущий! — простонал Эйдан. — Стоило мне отлучиться ненадолго, и вот, пожалуйста, — он решил, что его чертовы друзья прислали ему приглашение! Ох, Лэдди, дай мне только до тебя добраться, я тебе шею сверну!
Эйдану пришлось отправиться в ресторан, где вся группа, предварительно сфотографировавшись на фоне красочного лозунга с надписью «Привет гостям из Ирландии», уже расселась за столиками.
— Мне нужен адрес Гаральди, — прошептал он на ухо Синьоре.
— Он что, отправился к ним? Не может быть!
— Похоже на то.
Синьора в волнении посмотрела на Эйдана.
— Лучше, если туда поеду я, — сказала она.
— Нет, я сам. А ты оставайся здесь и проследи за тем, чтобы хоть ужин прошел без сюрпризов.
— Эйдан, я лучше знаю язык, я писала им!
— Тогда поехали вместе.
— А кого мы оставим здесь за главного? Констанс?
— Не надо, она чем-то расстроена. Дай-ка подумать. Назначим ответственными Франческу и Луиджи.
Они объявили о том, что Франческа и Луиджи остаются вместо них, а сами отправились на поиски Лоренцо.
— Почему это они назначили старшими этих двоих? — пробормотал кто-то.
— Потому что мы сидели к ним ближе других, — как всегда миролюбиво ответила Фрэн.
— И потому, что мы — лучшие, — прорычал Луиджи, скроив ужасную гримасу.
Эйдан и Синьора взяли такси и вскоре подъехали к особняку, где обитало семейство Гаральди.
— Он даже красивее, чем я предполагала, — прошептала Синьора.
— Лэдди никогда не бывал в домах, подобных этому. — Эйдан изумленно смотрел на большие мраморные ворота и огромный сад, раскинувшийся за ними.
С уверенностью, которой она вовсе не ощущала, Синьора обратилась к величественному швейцару:
— Vorrei parlare con la famiglia Garaldi.
[98]
Он попросил ее представиться и сообщить цель их визита. Эйдан с восхищением слушал, как она объясняется на итальянском языке, и даже немного завидовал. Швейцар в красно-серой ливрее отошел к висевшему на воротах внутреннему телефону, снял трубку и стал что-то торопливо говорить в нее.
— Надеюсь, они справятся без нас там, в ресторане, — озабоченно проговорила Синьора.
— Конечно, справятся! Какая ты молодец, что так быстро нашла новый ресторан взамен закрывшегося. Мне показалось, что там очень уютно, и обслуга такая доброжелательная.
— Да, исключительно. — Казалось, мысли Синьоры витают где-то далеко.
— Исключительно? — удивился Эйдан. — Почему? По-моему, здесь к нам вообще все относятся очень доброжелательно.
— Я — про официанта. Я знала его отца, представляешь?
— Это было на Сицилии? — Да.
— А самого парня знала?
— С того самого дня, когда он появился на свет. Я наблюдала, как его крестили…
Вернулся швейцар.
— Синьор Гаральди в недоумении. Он хотел бы поговорить с вами. Не могли бы вы подойти и взять трубку?
— Я должна встретиться с ним лично. Дело слишком серьезное, чтобы объясняться по телефону, — объяснила Синьора. Эйдан восхитился ее мужеством, хотя и был несколько смущен тем, как она приоткрыла кусочек своего сицилианского прошлого.
Вскоре они миновали ворота, прошли через сад с фонтаном, поднялись по широкой лестнице и оказались перед массивными дверями. Да, видимо, господа Гаральди были и впрямь очень состоятельными людьми. Неужели Лэдди удалось проникнуть в это святилище?
Их провели в просторный холл. В следующую секунду из боковой комнаты, словно чертик из коробочки, выскочил разъяренный коротышка в парчовой домашней куртке и потребовал объяснений. Следом за ним, вышла его жена, которая безуспешно пыталась урезонить мужа, а через открывшуюся настежь дверь был виден вконец растерянный и побелевший от страха Лэдди, скрючившийся на вертящейся табуретке возле рояля. Когда он увидел их, его лицо осветилось радостью.
— Синьора! — горестно воззвал он. — Мистер Данн! Какое счастье, что вы пришли! Теперь вы сможете им все объяснить. Ни за что не поверите, но с перепугу у меня из головы вылетело все, что я знал по-итальянски. Я только смог перечислить им дни недели, времена года и названия итальянских блюд. Это было ужасно!
— Sta calma, Lorenzo,
[99]
— сказала Синьора.
— Они считают, что моя фамилия О'Донохью, и все время пишут мне ее на бумаге. — Никогда еще Лэдди не выглядел таким перепуганным и расстроенным.
— Пожалуйста, успокойся, Лэдди, О'Донохью — это я, я так подписала письмо.
— Вас зовут не О'Донохью! — заплакал Лэдди. — Вас зовут Синьора!
Эйдан обнял его за трясущиеся плечи, предоставив Синьоре объясняться с хозяевами дома, что она и сделала — доходчиво и хладнокровно. Она напомнила им о мужчине, который, работая простым гостиничным портье, год назад в Ирландии нашел и вернул им их деньги. О мужчине, который поверил словам благодарности, принял за чистую монету их приглашение прийти в гости, если он когда-нибудь окажется в Италии. Синьора рассказала, как тяжело Лэдди давалось изучение итальянского языка. Она представилась сама и представила Эйдана, сказав, что они руководят курсами итальянского, на которых учился Лэдди, объяснила, что в результате недоразумения Лэдди решил, будто Гаральди прислали ему в гостиницу письмо и пригласили к себе. Синьора пообещала, что они все сейчас же уйдут, но попросила синьора Гаральди проявить сердечную теплоту и сделать какой-нибудь символический жест в знак того, что он не забыл удивительной честности и порядочности этого человека, вернувшего им тугой бумажник. Ведь так поступил бы далеко не каждый.
