– Люкануэль, – начал он с самым непонятным выражением лица. – Иногда я вам поражаюсь. Находить выход из почти безвыходных ситуаций, и вдруг сомневаться в том, что, в общем-то, выеденного яйца не стоит. Вы что думаете, люди держатся за вас только лишь из-за денег? В мире существует множество мест и занятий, где можно заработать не меньше, практически ничем не рискуя, чего никак нельзя сказать о нашей жизни в последние полгода. Согласитесь, команда у нас почти как семья, – после этих слов я даже вздрогнул. – А в семье, как известно, изредка возникают проблемы с деньгами. И что, плюнуть на нее и уйти? Вы же видели лица людей, какими глазами они смотрят на новый корабль.
Тут навигатор Брендос погладил полку. Пустую, поскольку растеряв практически все вещи, я ничего еще приобрести не успел. На ней лишь стояла одинокая фигурка гнипельса с широко разинутой пастью, полной расположенных в несколько рядов зубов. Фигурку вырезал из дерева синуль Аделард Ламнерт, и ему отлично удалось передать всю сущность этого мерзкого животного.
– Хотите, я поговорю с командой? И уверяю вас, все будет хорошо.
– Нет, спасибо, Рианель. Такие вещи должен делать я лично.
Навигатор Брендос уже раскрыл рот, собираясь что-то сказать, когда в дверь постучали. Почему-то я подумал, это Амбруаз решил нас чем-нибудь угостить. Из его новых владений – настоящего камбуза, а не той каморки, что была прежде, – даже сквозь дверь пробивался запах чего-то необычайно вкусного.
Но нет, дверь распахнулась, и в каюту вошел Аделард. Не один, вместе с ним тот самый человек, о котором недавно шла речь.
– Господин капитан, хочу вам представить своего давнего знакомого – Риаса Кастела. Человека необычайно надежного, которому я доверяю, как самому себе. Что же до его воинских умений, мы – равны. Риас, ты этого не слышал, – добавил он с улыбкой, обращаясь к ухмыляющемуся Кастелу.
– Здравствуйте, господин Сорингер, – услышал я от самого Риаса Кастела.
Голос у него оказался под стать его стати, пусть простят меня те, кто ненавидит тавтологии. Низкий и настолько звучный, что, казалось, эхо загуляло по каюте, хотя говорил он довольно тихо.
– Приветствую вас, господин Кастел. Какими судьбами оказались на Островах?
Вопрос не праздный. Попасть сюда можно различными путями – например, скрываясь от правосудия.
Риас пожал широченными плечами (странно даже, что в дверь он входил не боком, так ему было бы значительно удобнее):
– Сопровождал одного господина.
– Какого именно?
Поинтересовался, совсем не ожидая услышать знакомое имя. И вздрогнул, услышав его:
– Господина Кьюля Джекоба.
Краем глаза я уловил, как напрягся Брендос.
– И почему ваши пути разошлись?
На это раз Кастел ответил не очень охотно:
– Понимаете, господин Сорингер. Я считаю, что у каждого человека должны быть принципы, те, которые он не должен нарушать даже из-за денег. Даже из-за больших денег.
Зная принципы самого Кьюля Джекоба, вернее, его полную беспринципность, мне не осталось ничего другого, как объявить:
– Вы нам подходите, Риас. Аделард вам все покажет и объяснит. Единственное, команда у нас мала, и потому время от времени вам придется исполнять обязанности матроса.
– Не имею ничего против, господин капитан, – широко улыбнулся Кастел.
– Странно, что с такими плечами Риас Кастел постоянно боком не ходит, – неожиданно высказался Брендос, когда дверь закрылась, оставив нас одних.
– Я тоже об этом подумал, – и мы оба рассмеялись.
* * *
Сдержать обещание Берни Аднер не смог: для того чтобы установить привод на корабль, ему потребовалось не неделя и даже не две, а около месяца. Не по своей вине, в общем-то, поскольку прежний и нынешний «Небесные странники» сравнивать было нельзя.
Это время прошло для меня нервно. Каждый день я просыпался с одной и той же мыслью: «Ну когда же? Когда же, наконец, я смогу поднять в небо свой новый корабль?»
И я жалел о том, что не поднял его еще до того, как Аднер разобрал привод. Добавлялось еще и беспокойство другого рода: мои враги, и Коллегия, и Орден Спасения, никуда не делись и могли нагрянуть в любую минуту. Конечно, Острова не принадлежат никому, но ведь это не значит, что Коллегия перестает быть могущественной или не может послать сюда своих людей тайно. И что тогда? Бросив все, скрыться в джунглях? Иногда я даже удивлялся тому, что всего этого еще не произошло. Вряд ли они потеряли мой след, по крайней мере, Коллегия.
Кроме того, я успел уже порядком нашуметь на Островах и, проходя по улицам Банглу, частенько слышал за спиной: «Это тот самый капитан Сорингер. Ты еще не слышал эту историю? Говорят, вернувшись с острова Неистовых ветров, он заработал кучу золота». Эх, если бы!
И еще я ждал послания, письма, весточки, наконец, всего лишь из пары строк. Но снова – увы.
Однажды в Банглу заглянул Ник Солетт на своем «Альбатросе», веселый и довольный.
– Люк! – воскликнул он. – Сама судьба послала тебя ко мне! Ты бы видел лица этих ростовщиков, когда я вывалил перед ними на стол кучу золота! Они даже бумаги уже приготовить успели, чтобы мой корабль ушел с молотка, и тут заявился я.
Да нормальные у них должны быть лица. По крайней мере, когда я расплачивался за прежний «Небесный странник», они выглядели именно так. Правда, до молотка дело тогда еще не дошло.
– Интересно, что бы ты говорил, если бы мы вернулись в Банглу, как возвратился в прошлый раз я – пассажиром на чужом корабле?
– Ну ведь не случилось же? Кстати, что это ты так долго на земле? К кругосветному путешествию готовишься?
– Есть у меня такая мысль, – не стал отрицать я. – Но только не в обозримом будущем.
– Как полностью соберешься, дай мне знать, – расхохотался Солетт. – Глядишь, к тому времени и у меня такое желание появится.
И все же письмо я получил. От Кристофера Жануавье, и вручил мне его сын, Эдвар.
Помимо приветствий, очередной благодарности за механизмы и уверений в том, что без работы я со своим кораблем не останусь, послание содержало еще и просьбу.
«Господин Сорингер, – писал Жануавье. – Очень прошу принять участие в судьбе Эдвара – мальчик буквально бредит небом. Так вот, не могли бы вы найти ему место на своем корабле? Нет, не в качестве пассажира или какого-то особенного лица: в качестве матроса, или может быть даже юнги. Понимаю ваше беспокойство и заверяю вас: я отлично отдаю себе отчет в том, что служба на летучем корабле – дело чрезвычайно рискованное. Но и вы, и я, оба мы представляем себе, что риск – это часть нашей жизни в том случае, если желаешь в ней хоть чего-нибудь добиться».
В самом конце, перед датой и подписью, через интервал, было написано: «Надеюсь, вы отнесетесь к моей просьбе с пониманием».
