– Здравствуйте, я на ночь телефон отключаю, а включить забыла, – прошамкала соседка, когда я сказал, что у них никто к телефону не подходит. Я вручил ей сухой шоколадный тортик, который она любит больше других. На Соню соседка посмотрела выразительным взглядом: мол, наконец сын Овчинниковых привёл в отчий дом женщину.
– Что вам здесь надо?! – строго спросил Ваня, увидев Соню.
– Иван, познакомься, это Соня. Она хорошая. Соня, это Иван.
Соня пожала пухлую Ванину ручку с коротенькими пальчиками.
– Очень приятно, – произнёс Ваня, узнав, что Соня «хорошая».
Отпираю нашу дверь.
– Кудрявая хата. – Соня окинула острым взглядом запылённый тяжеловесный хрусталь в серванте, выцветшие зелёные обои, сохранившие свой изначальный цвет только за шкафом, пошловатый зимний закат кисти дедовского друга-генерала, увлёкшегося на пенсии живописью. С этими словами она плюхнулась в продавленное кресло, обтянутое истёршимся плюшем цвета ржавчины. То самое, из-за которого Ваню лишили роли.
– Дедушка – Герой Советского Союза.
– Так вы, что называется, «из семьи»? – иронично подмигнула нам с Ваней Соня.
– Мама – химичка, папа – инженер. Только вот деда угораздило…
Соня погладила чёрный рояль, ощупывая трещину на крышке:
– Играете?
– Не-а, я учился, но без толку. Не могу двумя руками разные движения делать одновременно, да ещё и на педали жать. Чаю хочешь?
Не успела Соня сесть на скамью на кухне, как Ваня согнал её с места и вытащил из хозяйственного ящика под сиденьем с десяток банок варенья, которое родители заготовили за последние годы. На банках указаны годы урожаев, как на вине. На некоторых наклейки «Почтительность. Послушание».
– Что это за хрень? – спросила Соня про наклейки.
– Сорт варенья, – соврал я. На самом деле это остатки борьбы моей мамы со мной. На банках с самодельным вареньем и соком из дачных яблок, которыми меня снабжали каждую осень, неизменно были наклеены пластыри с надписью «Почтительность. Послушание». Таким образом мне должно было привиться правильное отношение к родителям.
Стол, и без того забитый лишними вещами, в мгновение ока превратился в склад купажного варенья. Мы даже перестали видеть друг друга. Соня хихикнула, я смутился.
– Спасибо, дорогой Ваня, – поблагодарила Соня и помыла блюдце. – Ой, что-то у вас вода не проходит!
В раковине недвижно стоит грязная жижа.
– Опять засор! – оценил ситуацию Ваня тоном крепкого хозяина. – Папа, где вантуз?
Распускает хвост перед гостьей.
– Вантуз в туалете.
Ваня разыскал вантуз и принялся громко хлюпать в раковине, проталкивая засор и параллельно рассказывая:
– Старые трубы… узкие… капитальный ремонт не делали… Лужков деньги выделил, но их украли…
– Кто украл?
– Прораб! Он себе машину купил, – уверенно ответил Ваня. Вылитая мать, та же безапелляционность. – А мы были на даче! – Ваня неожиданно переключает тему разговора.
– Дача тоже небось дедушкина? – интересуется любопытная Соня.
Зря я её сюда притащил… Глупость… Сейчас Ваня всё выболтает, она поймёт, что мы беспомощные идиоты и никто за нас не заступится… Турнут нас из нашей же могилы… Надо наплести что-нибудь про дедушкины связи…
– Дедушкина. Очень хорошая, с печкой, батареями и туалетом, – загибает пальцы Ваня, раздуваясь от гордости. – Виктор Тимофеевич говорит, что у нас дача крепкая.
– Круто! – восхищается Соня.
– Это наш сосед, – поясняю я. – А дача – ничего особенного по нынешним меркам. Дедушка генерал был, в академии преподавал. Его ученики любого порвут. – Я выразительно посмотрел на Соню.
Ваня предложил ей яблочное желе.
– Ой, смотрите, там мушки застряли!
Мы вглядываемся в дрожащий на ложке кусочек желе. В нём, как в янтаре, застыла пара мелких насекомых.
– Давай другую банку откроем, – предлагаю я.
– Ерунда. Сейчас я варенье в чае размешаю, они всплывут, и я их выловлю, – заявила Соня.
Раздался звонок. Я вздрогнул. Нервишки шалят. Соня достала из сумочки телефон:
– Привет… нормально… знаешь, у кого я в гостях?.. С кем у нас теперь братская могила… ну да… приезжай, расскажу… – Прикрыв трубку рукой, Соня обращается к нам с Ваней: – Можно, сестра приедет? Машка, вы её на кладбище видели…
– Да, конечно, пусть приезжает. – Теперь ещё и сестра.
– Приезжай. – Соня диктует адрес.
– А у меня скоро тоже будет телефон, – важно сообщил Ваня.
– Ух ты! Дашь мне свой номер? – попросила Соня.
– Дам! – Ваня покраснел.
– А какой у тебя будет телефон?
– Сонинокиа! – гордо ответил Ваня, смутился и зажал кулачки между коленок.
Соня рассмеялась над этой несуществующей моделью, о которой мечтает Ваня. Он сразу надулся:
– Что ты смеёшься?
– Нет… я просто… хороший телефон… имя почти как у меня… – оправдывается Соня, сдерживая улыбку.
– Папа мне купит самый лучший, который музыку из телевизора скачивает. Я скачаю музыку, и она будет играть, – объяснил Ваня и добавил ни с того ни с сего: – У меня скоро день рождения! – Умеет тонко намекнуть, ничего не скажешь.
– День рождения?! Когда? А сколько лет исполнится?
– У меня день рождения сразу после папы, двадцать седьмого декабря. Мне исполнится шестнадцать лет, – старательно произнося эту тираду, Ваня взглянул на меня, будто я учитель, а он читает заученный стишок.
– Сразу все семейные секреты выдал, – пошутил я.
– Так у вас обоих скоро день рождения! Позовёте?
– Позовём. – Я уже начинаю уставать от её настойчивости. Мне нравятся покорные женщины, а не те, которые прут как танк.
– Так и не всплыли. – Допивая остатки чая, Соня вспомнила про мушек.
– Ты их проглотила?! – испугался Ваня.
– Ерунда!
Откинувшись на спинку скамьи, Соня оглядела кухню:
– Какой у вас ремонт художественный! Сами делали?
– Сами…
Несколько лет назад нас залили соседи сверху. Всё та же труба виновата. Вода не проходила. Родители бы так и жили с остатками краски, свисающими лохмотьями с потолка, но я предложил сделать ремонт своими руками. Мне как дизайнеру был интересен такой эксперимент. Ваня был уже достаточно большой, и мы вместе счищали старую краску и штукатурку. Содрали всё, что плохо держалось. Затем я купил ведро краски, два колера, замешал в корытце пару оттенков, и мы принялись красить потолок. Тут, на стремянке, Ваню осенило. Весь потолок, по его мнению, напоминал карту фантастического мира. Ваня как раз изучал географию с папой и знал, как выглядят карты. Серые участки, где штукатурка и старая краска счистились до самого бетона, стали «морями». Белые, где штукатурка не поддалась шпателю и молотку, – материками и островами. Очертания суши и моря хорошо просматривались. Ваня как раз изучал географию с папой и знал, как выглядят карты.
