Он опустил голову, так что мы оказались стоящими щека к щеке.
— Все было точно так. Целое столетие.
Я не могла пошевелиться. Я не хотела шевелиться.
Он упирался правой рукой в дверь, а другой рукой потянул меня назад.
— Только моя рука была здесь. — Он надавил пальцами мне на спину. — А твоя рука… — Он взял правой рукой мою левую руку и завел себе за спину, мягко и медленно, прижав к себе мои пальцы. — Вот так.
Коул был так близко, что я не могла не подумать о возможности забыть обо всем. О боли. О едких запахах Поверхности. О том, что разочаровала своих родных. Причинила боль Джеку.
Джек.
Джек не сдался, когда я ушла. Юлес говорила, что он все время искал меня. Не переставал надеяться, что я вернусь. И теперь я не могла отказаться от него.
Теперь я знала, что мне делать. Мыслить разумно я могла, только оттолкнув от себя Коула. И я оттолкнула его.
— Я тебя ненавижу.
Коул ухмылялся.
— Ненавидишь. Какое сильное чувство. От ненависти до любви…
— Этого шага не будет. Из-за тебя единственный человек, которого я люблю, ушел, — сказала я.
— Нет, Ник. Из-за тебя.
Он открыл мне дверь, и я уехала, оставив его одного.
Вернувшись домой, я пару часов подряд мерила шагами ковер. Я не могла позволить Джеку отпустить меня. Может быть, когда я только вернулась, я могла оставить его. Но мы зашли слишком далеко, и теперь у меня появилась надежда. Я не могла допустить, чтобы он отказался от меня. Не теперь. Никогда больше.
Я поехала к нему. Когда я постучала в дверь, открыла его мать. Я нравилась миссис Капито, когда было просто другом Джека, но не думаю, что она когда-либо воспринимала меня как девушку своего сына. Хотя она всегда была вежливой, и теперь ее ледяной тон удивил меня.
— Никки. Я слышала, что ты вернулась. — Она встала в дверях, загородив проход. Очевидно, в дом меня не приглашали.
— Да, как поживаете, миссис Капито?
— Прекрасно.
— Хорошо. Хорошо. Э-э-э… Джек дома?
— Нет. — Она хотела закрыть дверь.
Я придержала ее рукой.
— Подождите. Пожалуйста.
Она остановилась, но ничего не сказала. Меня затрясло, но не от холода.
— С ним все в порядке?
— Они с Уиллом уехали за город.
Я видела его днем.
— Вдвоем?
— Да. Странно, правда? Понять не могу, от чего он пытается убежать. — По ее тону и лицу было ясно, что у нее есть некоторые подозрения на этот счет. Это я заставила Джека бежать.
— Ладно. Мне надо идти.
Она кивнула, а потом сказала:
— Никки, пожалуйста, оставь моего мальчика в покое. С него уже хватит, — и закрыла дверь. Не захлопнула, но почти.
Я долго смотрела на закрытую дверь, пытаясь не заплакать. Самое ужасное, что она была права. Джек определенно не вынесет, если я снова уйду. Он не хотел быть рядом, когда я уйду, поэтому взял Уилла и уехал.
Меня затошнило, я побежала к машине, чтобы не вырвало прямо на крыльцо Джека. Я не могла поверить, что больше не увижу его. Я не могла так. Я не могла пережить то краткое время, что у меня осталось, зная, что Джек ненавидит меня.
Пора было с этим что-то сделать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Сейчас
Дома. Осталось полторы недели.
Я устала причинять людям боль. Я устала причинять боль себе самой. Вернувшись домой, я направилась прямиком к ночному столику и достала из ящика волос Коула. Не останавливаясь и не задумываясь, я выскочила из дома и поехала в супермаркет.
Я пролетела мимо Эзры и пошла к тому месту, куда Нижний мир выкинул меня.
Я поднесла волос ко рту, открыла его… и замерла.
«Просто сделай это, Бекс», — сказала я себе.
Но руки не слушались меня. Я оказалась такой трусливой.
Или может быть, я просто была похожа на свою мать. В нашей семье когда-то была собака, пшеничный терьер по кличке Берт. Мы шутили, что Берт был третьим ребенком нашей мамы. Когда он стал старым и больным, никто из нас не мог думать об этом. Особенно мама. Все мы знали, что ему не прожить долго, что каждый день жизни будет для него все более болезненным, но мама просто не могла усыпить его. Однажды он просто ушел и больше не вернулся.
Здесь была та же ситуация. Мой собственный конец был неизбежен. И я не могла спустить курок.
Я смотрела на волос, зажатый между большим и указательным пальцами. Вот он, мой шанс уйти самой, перестать причинять боль Джеку, папе и Томми, остановить весь этот бред.
Я снова поднесла волос ко рту и снова застыла. Рука не двигалась. Волос колыхался от моего дыхания. А потом я упала. Повалилась на пол, спиной к полкам с изюмом в шоколаде, и зарыдала.
Я плакала впервые за столетие.
Странно, что способность смеяться восстановилась раньше способности плакать. Теперь я ревела, и казалось, никогда не смогу остановиться. Я бессильно смотрела на волос в руке, и слезы капали на ладонь.
Двери магазина с грохотом распахнулись, и я услышала, как кто-то быстро бежит ко мне.
Подняв глаза, я увидела, как Коул заворачивает за угол крайнего ряда. Он увидел меня и испустил громкий вздох облегчения.
— Не пугай меня так, Ник.
Я не могла ответить. Я наклонила голову, чтобы стряхнуть слезы. Коул сел рядом и обнял меня, и я не сопротивлялась. Я плакала, уткнувшись в его черную кожаную куртку, слезы текли в его передний карман.
— Осторожно. Я не взял с собой спасательного жилета, — сказал Коул.
Я только всхлипнула.
— Ш-ш-ш. Все хорошо.
Я думала о том, как низко я пала, если Коул теперь единственный человек, готовый меня утешить. Мы сидели так довольно долго, наконец я успокоилась настолько, что смогла говорить, и сказала, не отрываясь от его куртки:
— Почему ты не поможешь мне? Ты мог бы в виде исключения стать героем.
Он прижался губами к моей голове.
— Героев не существует. А если бы существовали, я не был бы одним из них.
Я сжала пальцы в кулак, крепко держа единственный волос Коула. Коул взял мою руку, осторожно разжал пальцы, вынул волос и положил к себе в карман. Я позволила ему это сделать, и слезы снова хлынули из глаз.
Меня трясло, и Коул еще крепче сжал меня в своих объятиях. Я спрятала лицо у него на груди — так я могла бы услышать стук его сердца, если бы он был человеком. Но, конечно, никакого стука не было.
