Менее чем через двадцать футов коридор привел их к крутой каменной лестнице, которая изгибалась влево. Внизу она расширялась, но потолок все равно висел так низко, что Айво приходилось сутулиться. Проход освещали обычные лампы без абажуров, свисавшие с проводов, а воздух, хоть и затхлый, был достаточно свежим, чтобы они могли свободно дышать. Было очень тихо, и их шаги эхом отдавались от каменного пола. Корделии показалось, что они прошли, должно быть, две сотни ярдов, прежде чем приблизились к повороту, потом – ко второй лестнице, еще более крутой и грубой, чем первая, словно ее вырубили из скалы. И тут погас свет.
Шокированные тем, что внезапно оказались в полной темноте после искусственной яркости туннеля, все изумленно охнули. А одна из женщин – Корделия подумала, что это Кларисса, – закричала. Поборов мимолетную панику, она усилием воли успокоила сердце, которое бешено колотилось в груди, и, инстинктивно протянув руку в гущу тьмы, нащупала крепкое теплое предплечье под тонким хлопком. Это оказался Саймон. Она тут же отпустила его, но юноша почти сразу же сам схватил ее за руку. Потом послышался голос Эмброуза:
– Прошу у всех прощения. Я забыл, что свет отключается через определенное время. Сейчас найду выключатель.
По подсчетам Корделии, прошло около пятнадцати секунд, прежде чем свет снова зажегся. Моргая от яркого света, они смотрели друг на друга с несколько глуповатым видом. Саймон тут же отдернул руку, как будто обжегся, и отвернулся от нее. Кларисса строго произнесла:
– Жаль, что вы не предупредили нас, что собираетесь так глупо пошутить.
– Никаких шуток, уверяю вас. Больше этого не произойдет. В комнате над Дьявольским котлом совершенно обычное освещение. Осталось лишь сорок ярдов. К тому же вы сами настояли на этой экскурсии, помните?
Они спустились по лестнице при помощи веревки, продетой через кольца, вмонтированные в камень, – она служила чем-то вроде перил. Еще через тридцать ярдов проход расширялся, превращаясь в пещеру с низким потолком. Айво задал вопрос, и его голос прозвучал неестественно громко:
– Должно быть, мы находимся на расстоянии сорока футов от земли. Как вентилируется это помещение?
– Через шахты. Одна из них ведет к цементному бункеру, построенному во время войны для защиты острова с юга. Есть и ряд других. Говорят, что первую установил де Корси. Должно быть, Дьявольский котел был ему для чего-то нужен.
Посреди пола располагался люк, закрытый на две крепкие задвижки. Эмброуз подвинул их и открыл крышку. Они столпились вокруг, а потом, наклонив головы и устремив взгляды вниз, увидели железную лестницу, ведущую в грот. Под ними плескалось море. Сложно было определить, в какую сторону течет вода, но они видели, что свет проникает туда через отверстие в виде полумесяца, и впервые услышали слабый шорох моря и уловили характерный знакомый запах водорослей, отдающий солью. С каждой волной вода почти безмолвно заливалась в грот и омывала ступени лестницы. Корделия задрожала. Было что-то жестокое, почти жуткое в этом тихом размеренном плеске. Кларисса приказала:
– А теперь рассказывайте!
Эмброуз с минуту молчал, потом начал:
– Это случилось в 1940 году. Остров и замок захватило правительство, использовав его в качестве центра для приема и допросов иностранных граждан из стран Оси
[27]
. Речь шла о тех, кого война застала в Соединенном Королевстве. Так же туда попадали другие личности, включая некоторых британских подданных, которых подозревали в том, что они либо шпионят в пользу врага, либо как минимум сочувствуют нацистам. Мой дядя жил в замке с одним лишь слугой, и их переселили в одноэтажный домик недалеко от конюшни – туда, где сейчас живет Олдфилд. Разумеется, то, что происходило в замке, было страшнейшей тайной. Задержанные оставались тут сравнительно недолго, и у меня нет причин подозревать, что их пребывание было исключительно неприятным. Некоторых отпускали после допроса и «зачистки», других отправляли в лагерь на острове Мэн, третьих в конечном итоге, как я полагаю, ждал не самый приятный конец. Однако Джордж знает об этом месте больше меня. Как сказала Кларисса, он несколько месяцев служил здесь в числе молодых офицеров в 1940 году.
Эмброуз сделал паузу, но комментария опять не последовало. Он говорил так, будто сэра Джорджа не было рядом. Корделия увидела, как Роума взглянула на Ральстона с неким удивлением и чем-то вроде усталости, приоткрыла рот, но передумала говорить. При этом она продолжала смотреть на него пристально, будто видела впервые.
Эмброуз продолжал:
– Подробностей я не знаю. Но кому-то они известны, полагаю, хотя бы в той мере, в какой правда выплыла наружу. Должна существовать официальная версия инцидента, хотя ее никогда не обнародовали. Все, что я знаю, известно мне со слов дяди, который поделился со мной этой историей во время одного из моих редких приездов. На самом деле это скорее слухи.
Кларисса позволила себе продемонстрировать нетерпение самым очаровательным образом. Это выглядело, подумала Корделия, так же искусственно, как деланое отвращение, с которым она впервые взглянула на полку с черепами. Клариссе незачем было проявлять нетерпение. Она точно знала, что последует дальше.
Эмброуз раскинул пухлые руки и пожал плечами, как будто его принуждали к рассказу, которого он стремился избежать. Однако он мог бы и выкрутиться, если бы постарался, подумала Корделия и впервые задалась вопросом, не был ли этот разговор и даже само посещение склепа результатом сговора.
– В марте 1940 года, – продолжил Эмброуз, – на Корси находилось около пятидесяти заключенных, и среди них встречались убежденные нацисты, большинство из которых были немцами, застрявшими в Британии в начале войны. Одного из них – молодого человека двадцати двух лет – подозревали в том, что он выдал их секреты британским властям в ходе допроса. Возможно, так оно и было. С другой стороны, он мог быть и британским агентом, который работал под прикрытием и внедрился в их группу. Все, что я знаю, – это только слухи, причем второсортные. Но один факт не вызывает сомнений: группа нацистов провела тайный суд в церковном склепе, обвинила товарища в измене и приговорила к смерти. Потом они заткнули ему рот, связали руки и спустили по проходу в этот грот – Дьявольский котел. Как видите, здесь есть узкий проход, который ведет к восточной бухте, но во время прилива грот всегда затапливается. Они привязали жертву к той железной лестнице и оставили там, чтобы утонул. Это был очень высокий молодой человек. Он умирал в темноте медленно и мучительно. Потом один из заговорщиков спустился сюда и отвязал тело, спустив его в море. Когда через два дня труп всплыл, обнаружилось, что его запястья разрезаны почти до кости. Один из его сокамерников рассказал, что молодой человек находился в сильной депрессии, поэтому возникло предположение, что он сам связал себе запястья и сам погрузился в море. Никто из судей и палачей больше не проронил ни слова.
Роума спросила:
