— Думаешь, все начнется по новой?
— Надеюсь, нет. Хотя чем черт не шутит. Вообще-то с годами люди меняются, но, думаю, мне придется напрячься, чтобы не наступить на те же грабли. Мы, слава богу, уже не дети. Взрослый человек должен радоваться приезду кузины. Вот я и радуюсь.
Барбара с сомнением покачала головой:
— Сама себя обманываешь. Давай выкладывай, что у тебя на уме.
Джей покосилась на шоколадные батончики.
— Дельфина, по словам тетушки, всегда была «прекрасно сложена». Ты не поверишь, но я раньше была тощим — кожа до кости — недомерком. Не представляешь, как это унизительно, когда родная тетка окидывает тебя с головы до ног снисходительным взглядом и выдает что-нибудь вроде: «Совсем еще ребенок…» А у тебя грудь плоская как доска. И при этом ты на год старше своей кузины, у которой уже появились приятные округлости и первый лифчик в розовых бутончиках. Наверное, мне было бы легче, если бы мама, так сказать, держала оборону рядом со мной. Но она не обращала ни малейшего внимания на мое ранимое детское самолюбие.
— Все это так, но ты давно уже выросла! — решительно заявила Барбара, подливая Джей вина.
Джей мысленно прибавила еще сто калорий к своему дневному рациону. Пожалуй, это уже чересчур для периода детоксикации. Наверное, у нее была самая короткая в истории диета. На сколько ее хватило? На пять минут? Или на семь?
— Я-то, может, и выросла, но комплексы остались.
— Только не говори мне, что ты хвасталась «округлостями» своих дочек.
Джей рассмеялась:
— Нет, конечно, я не сходила с ума, как Уин. Но пусть кто-нибудь только попробовал заявить, что его отпрыски лучше моих, я бы защищала своих девочек до последнего. Хотела, чтобы они считали себя неотразимыми. По крайней мере, пока были малышками. Да и сейчас, думаю, стоит изредка подкреплять их уверенность в себе. Хотя в последнее время Элли стала такой раздражительной и грубой… Если кто-нибудь скажет, что его тринадцатилетняя дочурка лучше, я, пожалуй, соглашусь махнуться не глядя.
— Короче, ты спишь и видишь, как встретишься наконец с этой твоей Дельфиной. Я лично просто жду не дождусь, — хохотнула Барбара. — Интересно поглядеть на женщину, которая до сих пор приводит тебя в такой трепет.
— Ну спасибо, дорогая. Да, представь себе, мне будет приятно снова с ней увидеться. Только сначала надо покрасить волосы, сбросить килограммов пять и нанять надежный персонал, чтобы мы с тобой могли без зазрения совести сказать: «Мы имеем собственный бизнес». Пока же все наоборот — это бизнес имеет нас.
Джей взглянула на свой живот и пхнула его кулаком.
— Знаешь, а ведь было времечко, может неделя или даже две, когда меня вполне устраивала фигура — уже не тощая и еще не расплывшаяся. Жаль, я тогда этого не оценила и не приняла мер.
— Все, что тебе нужно, — это грейпфруты, — сказала Барбара, вываливая на тарелку очередную пачку шоколадных батончиков.
Джей с превеликим трудом превозмогла желание взять еще один. А Барбара, которую природа наградила стройностью кинозвезды, цапнула сразу две конфеты.
— Грейпфруты? Это еще зачем?
Джей все не могла избавиться от мыслей о первом своем лифчике нулевого размера. Она представила, как запихивает пахучую фруктовину в этот пустой на три четверти лифчик. На самом деле она набивала его салфетками. Поэтому после уроков физкультуры неслась в раздевалку пулей, чтобы натянуть школьную форму без свидетелей.
— Перед каждой едой нужно съедать половинку грейпфрута. Я про это читала, — авторитетно объяснила Барбара. — В нем полным-полно ферментов, которые сжигают жир.
— Думаешь? Но ведь то же самое говорят об овощном супе. И об ананасах. Ерунда все это. К тому же в ананасах сахара хоть отбавляй.
— Но ты же ничего не теряешь. Просто ешь три раза в день грейпфрут, поменьше налегай на углеводы и алкоголь да побольше пей воды. В конце концов, грейпфруты не так действуют на нервы окружающим, как овощной суп.
— Ну ладно, уговорила. Куплю парочку по дороге. А пока можно я взгляну на котят?
Барбара расплылась в улыбке.
— Ага, вот ты и попалась, — поддразнила она Джей. — Я же тебе говорила, когда ты забирала Нарцисса, чтобы взяла ему подружку. Бирманские кошки не любят одиночества. Пойдем посмотрим. Их, кстати, пора выпускать. Им нужно общество, а мои мальчишки как раз скоро вернутся из школы.
Барбара открыла дверь, и Джей прошла за ней в старый гараж, где Барбара устроила роскошное жилье для своих чемпионов и их потомства.
— У них шерстка уже настоящего цвета. Два — лиловых, два — голубых, а один — темный, как шоколадка.
Барбара взяла котенка, который карабкался по бархатной обивке старого кресла. Орехового цвета кошка, дремавшая на диванной подушке, вопросительно взглянула на Барбару и вновь прикрыла глаза. Ее детеныш был в безопасности.
— Ой, а этот почти розовый! — умилилась Джей, поглаживая кожаный носик крошечного существа.
— Будущая чемпионка. Лиловый окрас. Эту я себе оставлю — дам Незабудке отдохнуть от котят. А назову ее… Люпин!
Джей взяла другого котенка, перевернула его на спинку и пощекотала круглый животик. Раздалось громкое урчание. Даже странно, что такой маленький зверек так оглушительно мурлыкал.
— Потрясающие котятки. Как только у тебя хватает духу с ними расставаться?
— Я пытаюсь думать о деньгах. Ну, о той толике, которая остается после регистрации, спаривания, кормления и прививок. На самом деле я работаю не корысти ради. Это любовь с первого взгляда, — улыбнулась Барбара.
Она сгребла котят в охапку и понесла на кухню. Мама-кошка трусила вслед за ней, мяукая что-то успокоительное своим несмышленышам.
— Ну, давайте, пушистики, разбегайтесь, пора в большой мир. Подумай только, Джей, в следующем году ты точно так же будешь выгуливать ребеночка Имоджин.
— Мм-да. Как говорится, снова здорово. Опять стирка-уборка-готовка. Чудненько, — пробормотала Джей.
Элли ходила с Ташей по магазину, едва за ней поспевая. Таша шныряла между вешалок, как дикий зверь в лесу. Она вертела головой направо-налево, длинные светлые волосы, затянутые в хвост, мотались из стороны в сторону. Быстрым и цепким взглядом она пробегала по товарам, мысленно сортируя их по принципу «надо — не надо». Элли шла за Ташей по пятам, уставясь в пол, изо всех сил стараясь не смотреть в левый угол, где, она знала, находилась камера наблюдения. Она запросто могла, проходя мимо, взять и вежливо улыбнуться прямо в камеру (с нее бы сталось). И скорее всего это закончилось бы ее портретом в криминальной хронике или в рубрике «Знакомые лица», с помощью которой местная газета пыталась бороться с детским воровством.
А Таше было наплевать на камеры наблюдения. «Воплощенное бесстыдство» — так назвала Ташу их классная руководительница, миссис Биллингтон. Подразумевалось, что это станет жутким нагоняем и уроком для всех, но каким-то образом только добавило Таше блеску. Таше все было до чертиков. Она неслась по жизни, не обращая ни малейшего внимания на ежедневные выговоры за невыученные уроки и за сигареты, за розовые босоножки на высоченной платформе и за вечно отсутствующую спортивную форму. Так хотелось на нее походить. Быть такой же хладнокровной, с такими же пухлыми, сексуальными губами. И улыбаться, как она — на все тридцать два зуба. Перед Ташиной улыбкой никто не мог устоять. Даже мистер Редмонд, учитель математики. Каждый раз, выгоняя Ташу из класса за невыполненное домашнее задание, он покрывался багровым румянцем. А Таша ухмылялась и выплывала из класса, оттопырив задницу, как кошка Барбары во время течки.
