Начальники выслушали заверения Панова благожелательно, особенно гость в штатском, лицо которого все больше прояснялось. Под конец пламенной речи Глеба он вдруг поднялся, вытащил из кармана какой-то пакетик, шепнул что-то на ухо Медведеву и хотел было подойди к оратору и его напарнику, сидевшим довольно далеко от начальства, в конце длинного Т-образного стола, но полковник удержал гостя за руку и тот, понизив голос, снова что-то ему сказал. Медведев выслушал, поморщился, тяжело вздохнул и обратился к почтительно ожидающим дальнейших распоряжений подчиненным:
— Вы это… Когда задержите Гоги, сразу наденьте на него наручники, а обыскивать его не обязательно. В аэропорту народ любопытствующий… Негоже унижать человеческое достоинство фигуранта. Сами знаете, закон стоит на страже прав подозреваемого: пока судебным порядком не будет доказано… и так далее. Доставьте Гоги в отдел и передайте в руки господина полковника, — Медведев указал на гостя в штатском. — Борсеточники — это его епархия.
— Да, — подтвердил пиджачный полковник. — Я сам произведу личный досмотр задержанного. Двое понятых ожидают на улице, отпросились пока подышать свежим воздухом. У одного угнали уже третью машину, а у другого вместе с борсеткой свистнули десять тысяч долларов. Так что не беспокойтесь, все будет строго по закону.
Выйдя из кабинета Медведева, оперативники переглянулись. Горюнов иронически хмыкнул, а Панов подвел философскую базу вод начальственную полупантомиму, разгадка смысла которой не составила для обоих большого труда:
— Чтобы восторжествовали закон и справедливость, необходимо преступить закон. Парадокс!
— Закон и справедливость — вещи несовместные! — присоединился к философствованию друга и одновременно продемонстрировал эрудицию Горюнов. — Притом я не хочу после чужого пира мучиться собственным похмельем. Если этот пришлый полковник хочет выслужиться перед начальством, пускай сам и подбрасывает Гоги наркотики.
— Тем более это не метод борьбы с организованной преступностью, — согласился Панов. — Ну, хорошо, одного посадим, но всем же наркотики не подбросишь!
Такие рассуждения не способствовали проявлению особого энтузиазма, но работа есть работа, и оперативники внимательно вглядывались в лица авиапассажиров, стараясь при этом не привлекать внимание к собственным персонам. Вдруг Горюнов незаметно подтолкнул Глеба в бок и шепнул:
— Смотри, вот он!
— Где? — Панов посмотрел в ту сторону, куда указывал взглядом напарник, но никого, похожего на их фигуранта, там не обнаружил. О чем и сообщил Горюнову.
— Да ты не Гоги высматривай, — возбужденно прошептал Горюнов. — Вон, видишь, бежит мужик с дипломатом? Тебе его лицо никого не напоминает?
— Очень даже напоминает! — обрадовался Панов. — Эта физиономия висит у нас на стенде розыска. Молодец, Горюныч! Опознал крупного афериста. Жаль, нам задерживать его не с руки, можем расшифроваться. Сейчас вызову местных оперативников, пусть они займутся этим аферистом.
— С какой радости мы станем благодетельствовать местным? — возмутился Горюнов. — Они с нами своими успехами не делятся. Берем этого Петрова-Сидорова, а если появится Гоги, задержим и его.
Спорить было некогда: «Петров-Сидоров» вдруг направился к выходу из аэровокзала. Оперативники догнали его и, вежливо взяв с двух сторон под локотки, повели к своей машине. Вначале, уж как положено, задержанный разыгрывал оскорбленную невинность, возмущался полицейским произволом, но когда его посадили в машину и пристегнули наручниками, перешел на деловой тон. Предложил оперативникам по пачке зеленых на брата, с условием, что они расходятся по-хорошему, а в дальнейшем никто никому ничего не будет должен. Панов, не утруждаясь с ответом, запер афериста в машине и поспешил вернуться в здание аэровокзала. А Горюнову приказал вызвать постового, передать ему под временную охрану задержанного и поскорее присоединиться к нему.
— Гоги может прийти со своей охраной, тогда мне одному взять его будет затруднительно. Постарайся не задерживаться. Если местные сотрудники захотят примазаться к нашей удаче и записать поимку Петрова-Сидорова на свой счет, долго не спорь, а в крайнем случае уступи. Нам важнее выполнить собственное задание. Потом во всем разберемся и восстановим справедливость.
В здании аэровокзала Панов снова занял свой наблюдательный пост. Оформление вылетающих чартером на Ганновер уже заканчивалось, а фигурант все не появлялся. Не видно было и Горюнова. Прошел еще час. Обеспокоенный исчезновением напарника, Панов несколько раз набирал номер его мобильника, но аппарат оказывался отключенным. Наконец он заметил в толпе пассажиров, направлявшихся к стойке регистрации, характерную физиономию Гоги. Судя по всему, он был один, и Панов вздохнул с облегчением. Гоги уверенно шествовал к месту регистрации, но не на чартер на Ганновер, который давно уже улетел, а на чартер на Гаагу. Осведомитель допустил небольшую ошибку. Впрочем, для Гоги — что Ганновер, что Гаага, что Генуя, все без разницы. С деньжищами, которые он упер из России, его везде примут с распростертыми объятиями. «Как только он подойдет к стойке, — подумал Глеб, — я пристроюсь за ним и там же этого интуриста скручу. Справлюсь и один, а волынщику Горюнову потом скажу пару ласковых слов». Только Панов приготовился выполнить задуманный маневр, как из недр аэропорта вышли два сотрудника полиции и направились прямехонько к Гоги.
«Ну, конечно, — подосадовал Глеб, — Горюнов попросил местных коллег об одолжении, а они решили оставить за собой и Петрова-Сидорова, и Гоги. Досадно, но главное, что оба преступника будут задержаны, а кто их задержит — это уже дело десятое».
Гоги тоже увидел полицейских и затоптался на месте, видно, прикидывал, что делать: попытаться сбежать или не подавать виду, что испуган, — авось пронесет. Полицейские целенаправленно приближались к Гоги, но не дошли до него буквально пять шагов, когда их внимание привлек другой пассажир, еще более колоритной внешности, чем Гоги. Вежливо представившись колоритному пассажиру, полицейские стали проверять у него документы и выпустили первоначальный объект своего внимания из виду буквально на несколько секунд. Гоги этим мгновенно воспользовался, бочком-бочком продвинулся за спины спешащих на регистрацию пассажиров, повернулся и быстро направился к выходу. Панов, естественно, бросился за ним и успел догнать беглеца уже на стоянке такси. После короткой схватки фигурант был схвачен и, выражаясь в стиле ретро, закован в наручники. Панов огляделся, но их машины, которая должна была стоять поблизости, нигде не было видно. Обращаться к местным полицейским Панов не хотел (достаточно для них и «приватизированного» «Петрова-Сидорова»). Глеб уже собрался звонить в отдел в надежде, что кто-то из коллег уже вернулся с городского мероприятия и может помочь ему с транспортом. Не везти же задержанного на такси! Но тут к стоянке лихо подкатили их «жигули» и Горюнов приветственно помахал ему рукой, не обращая внимания на красноречивый жест Панова, исподтишка грозившего напарнику кулаком. Пристегнув Гоги наручниками на заднем сиденье, Глеб отвел проштрафившегося друга в сторонку и нетерпеливо спросил:
