— Да чисто все.
Рогов посмотрел на часы. Он сходил с ума. Он готов был выскочить из фургона, вбежать в недострой и выпотрошить всю сумку. Ну или в крайнем случае выскочить из фургона и заорать. Нервы были на пределе. А в голове роились разные мысли, одна тупее другой. А что если денег там уже нет? А что если у них был какой-то подземный ход и… Тупые мысли Рогов зло отсекал, но они налетали снова, как навязчивые августовские мухи.
Рогов проверил монитор, на котором был отмечен излучаемый спрятанными в сумке электронными жучками сигнал. Красная точка моргала на том же самом месте, где и два часа назад.
— Ничего не понимаю, — в голосе Рогова сквозила паника, хотя он и пытался это скрыть. — Два часа прошло. Два часа! Почему они не идут за деньгами? Пять миллионов, ё… твою мать!
Лапин молчал, угрюмо глядя в окно на пустынный недострой.
Володя скучал на входе в УВД. Скучал и тоскливо думал о своей паршивой работе. Хотя, конечно, бывает и хуже. Вон отцовский друг Кротов — ему и вовсе не позавидуешь. Но Володя Пешков был переведен охранять вход в УВД из патрульно-постовой службе временно, и не за какие-то служебные проступки, а из-за больничных — простуда охватила сразу несколько человек, которые должны были обеспечивать безопасность проходной управления. Почему на это место закрепили именно его, Володя не понимал — и считал это дикой несправедливостью.
Конвоир, убедившись, что автозак из СИЗО прибыл, вернулся за Хрычом.
— Че зенками хлопаешь? Вставай давай. Идем.
Конвоир вывел Хрыча в коридор и мимо дежурки повел к выходу из здания. По обе стороны от дверей Хрыч заметил окна. Ни в одном из них не было видно автозака. Значит, они где-то в стороне.
Ситуацию осложнял сопливый постовой, который со скучающим видом топтался у рамки металлодетектора на входе в УВД. Хорошей новостью было то, что он был сопливый, молодой и скучающей. Плохой — то, что он был с автоматом.
Хрыч, которого конвоир неторопливо вел к выходу, придерживая за локоть, вдруг громко кашлянул. Тихого щелчка конвоир не услышал, но брезгливо поморщился:
— Ты давай свои бациллы при себе держи, слышь?
Хрыч не ответил.
До металлодетектора оставалось около пяти метров, когда вдруг произошло невозможное. Хрыч вдруг чудом освободившейся от браслетов рукой перехватил руку конвоира и, толкнув его, одновременно второй рукой выхватил пистолет из его кобуры. Отлетая назад, конвоир успел проорать на весь вестибюль:
— Оружие!
Хрыч выстрелил в него, успев заметить, как пуля прошивает плечо конвоира, разбрызгивая кровь, и бросился к рамке металлодетектора, за которой была заветная свобода. Одновременно он выстрелил в сопливого постового, который — Хрыч успел заметить это боковым зрением — отпрыгивал назад и срывал с плеча автомат.
Пуля вошла в бронежилет Володи. Но при падении он успел нажать на спусковой крючок автомата.
Очередь раскатами грома прогремела в замкнутом пространстве вестибюля, прошивая насквозь грудь Хрыча, разнося вдребезги окна и дырявя металлодетектор. Умирающий Хрыч, которому одна из пуль прошила насквозь сердце, войдя под правой лопаткой и выйдя над левой ключицей, автоматически пробежал еще два метра — и рухнул на дверь. Под его тяжестью дверь распахнулась, и уже мертвый Хрыч вывалился, распластавшись грудью на верхней ступеньке управленческого крыльца.
Володя выронил автомат, дико вращая глазами и машинально отползая назад. Как в тумане он слышал крики, доносившиеся со всех сторон, и видел бегущих к нему со стороны дежурки людей в форме.
Рогов готов был рвать на себе волосы.
Прошло три часа.
Похитителей не было.
Три часа! Прослушка сообщила, что звонков от похитителей на сотовый Щербакова больше не было. Ни одного. Рогов позвонил операм, которые выдвинулись от места передачи денег за Щербаковым.
— Это Рогов. Что у вас?
— Клиент дома, — отозвался опер. — Гаврилов и Еремин с ним, я во дворе. Все спокойно.
Рогов выругался.
— Понял… Продолжайте, мало ли что. Звоните сразу, если… если что.
Отключившись, он угрюмо посмотрел на недострой.
Полчаса назад все опера, участвующие в операции, замерли в предвкушении развязки: к зданию приблизился бомж, собирающий бутылки. Но внутрь он не зашел. На всякий случай один из оперов двинулся за ним, довел его до мусорных контейнеров. Но бомж был обычным бездомным бедолагой, это было ясно.
— Что за х…ня, Лапин? — бубнил Рогов. — Что за…? Почему они не идут за деньгами?
— Может, они нас срисовали? — неуверенно отозвался Лапин.
— Срисовали? — рявкнул Рогов. — Как, твою мать? Когда? Как?
Лапин предпочел заткнуться. Рогов в миллионный раз повернулся к монитору, показывающему координаты сумки с устройствами слежения внутри. Красная точка пульсировала на своем традиционном участке монитора, еще больше сводя Рогова с ума.
В этот момент он и озвучил в первый раз ставшую уже почти очевидной мысль:
— Они не придут.
Но почему? Этого не знал никто.
Рогов ошибался. Кое-кто отлично знал, в чем дело.
Окружное УВД через полчаса после ЧП напоминало собой растревоженный улей. Перед зданием, вспыхивая сиренами, стояли полицейские автомобили, блокируя вход. Посетителей разворачивала целая группа вооруженных до зубов ППСников. Сотрудников управления отправляли к черному ходу. Вестибюль был местом преступления, и там работала целая бригада криминалистов и следователей из следственного комитета. Почти сразу стало ясно, что попытка побега произошла благодаря скрепке — она валялась на полу около лужи крови из прострелянного плеча конвоира. Бывалый домушник вскрыл наручники этим нехитрым приспособлением по пути из дежурки к выходу. И теперь следователи выясняли, как она оказалась у Хрыча.
Следователи допросили Володю Пешкова, убедились, что он в порядке — его жизнь спас бронежилет, и напоминанием о перестрелке служил теперь лишь ноющий и саднящий синяк на его грудной клетке — потеряли к парню всякий интерес. Не зная, что делать, он сидел у стены в вестибюле и смотрел в никуда. Успокоить парня попытался Кротов.
— Я позвонил твоему отцу. Сейчас он подъедет.
— Спасибо, дядь Саш, — сдавленно отозвался Володя.
— Ты как вообще?
— Не знаю. Я… я убил его.
Кротов чувствовал себя полным придурком, но говорить очевидные и дежурные вещи парню он сейчас был обязан.
— А он хотел убить твоего коллегу. И тебя. И убил бы, если бы у него было на секунду больше времени. Ты все правильно сделал. Слышишь, Володь? Все правильно.
Грищенко и Шевелев были на нервах из-за сорвавшейся операции по передаче денег похитителям. Никто не знал, что делать. Но пока не появились новости, была слабая надежда, что за деньгами все же придут — поэтому Рогову и его людям было велено оставаться на позиции до победного конца — даже если на это уйдут сутки.
