— Причем здесь «на войне как на войне»? — возразил Глеб. — Мы как-никак живем в мирной стране, — и сам почувствовал, что его голос звучит фальшиво.
— В мирной?! Да у нас тут недели не прошло, как в самом центре города взорвали в собственной машине авторитетного бизнесмена Табунова! Колеса от его «майбаха» разлетелись в разные стороны: одно упало на крышу здания администрации города, а другое высадило окно и залетело в кабинет начальника ГОВД!
— Взорвали Табунова?! — поразился Глеб. — Но он вроде бы уехал на ПМЖ вместе с молодой женой Дуней Артюнянц!
— Уехал, а неделю назад заехал на денек навестить свой бизнес, и вот такая загогулина получилась! А Дуня, супруга его, вдова то есть, сейчас тоже в городе. Приехала на похороны мужа.
Ахая вслух и про себя, Глеб распростился с всенепременным участником митингов, демонстраций и манифестаций и поспешил к станции, желая успеть на быструю обратную электричку, троюродную бедную родственницу гордого «Сапсана».
Однако ему было не суждено возвращаться в столицу в обществе пассажиров нижесреднего класса (средний класс в электричках вообще не ездит, а если случайно поедет, потом долго будет оправдываться и всем объяснять, что он не такой, а в среду лузеров его занесло просто неожиданное и случайное стечение обстоятельств). Глеб поспешал по главной улице Разнесенска, ведущей от храма, когда увидел знакомого майора из ГОВД, который на перекрестке давал какие-то указания гаишнику. Служивые, видимо, собирались обеспечивать комфортный беспрепятственный проезд какой-то ВИП-персоне. И действительно, через минуту мимо них пронесся блестящий кортеж иномарок, Кто в них ехал, за тонированными стеклами не было видно, но на антеннах машин развевались черные траурные ленты. Майор стал во фрунт и отдел честь проезжавшим, а гаишник отсалютовал им полосатой палкой. Тут и Глеб подошел, поздоровался с коллегами-аборигенами и поздравил их с благополучным завершением их краткой миссии. Майор пожал Глебу руку, но возразил, что поздравлять их не с чем — неприятность на неприятности, а недавно вообще произошло безобразное ЧП.
— Слышал-слышал, — посочувствовал Глеб. — Бедняга Табунов, мир его праху или тому, что там от него осталось.
— Уже и до тебя эта новость дошла?! Скоро и телевизионщики пронюхают. До чего же у нас бесстыжий народ! — от возмущения майор даже всплеснул руками. — Не могли втихую послать снайпера пли устроить ДДТ хорошее ДТП по пути в аэропорт! Тогда бы и телеврали об этом, может, не пронюхали бы. Мало ли бизнесменов у нас убивают каждый день! Нет, обязательно нужно было взорвать его «майбах» в центре города, на виду у ГОВД и администрации! Только бы неприятности людям доставить!
Глеб посочувствовал бывшему однокашнику, а потом поинтересовался, как продвигается лечение юного наркомана, сына майорской коллеги по ГОВД.
— Как обычно, — пожал плечами майор. — Передоз, и со святыми упокой!
Оставалось только опять ахать…
— А ты-то зачем снова к нам пожаловал? — поинтересовался гостеприимный разнесенец. — Никакой новой гадости нам не привез?
Глеб объяснил цель своего визита, и, по-видимому, это было единственное доброе известие для закручинившегося майора:
— А! Собачий приют! Это солидная инвестиция в городское хозяйство! Новые рабочие места и все такое! Глава администрации города особо отметил этот момент в своем отчетном докладе. Побольше бы бизнесмены так вкладывались в свое отечество! А то все деньги, как крысы, тащат за бугор!
Распрощавшись с неравнодушным к бедам страны правоохранителем, Глеб продолжил свой путь, как вдруг его обогнала крутая иномарка с траурной лентой на антенне, явно вернувшаяся из только что промчавшегося мимо ВИП-кортежа. Машина притормозила и притулилась к тротуару перед Глебом. Из иномарки вылез юный красавец-брюнет, весь в иностранном прикиде. Со сдержанно-скорбным видом он взирал на Глеба, и траурная повязка на рукаве его пиджака наглядно объясняла, откуда у парня испанская грусть.
— Позвольте представиться, — сняв шляпу, с легким кастильским акцентом промолвил красавец-юноша. — Дон Диего Сарагоса, личный секретарь доньи Дуньи Дос-Артюнянцос Лос-Табунас. А я имею честь разговаривать с господином графом д’Ал де Ла Панини, светлейшим князем Пановым-Великоозерским-Крутогорским?
«Так, значит, мой предок дослужился до графского титула, — подумал Глеб. — И рассказать об этом юному испанскому красавцу могла только Дуня Артюнянц. Сама же она заполучила эти сведения из первоисточника, то есть из информационного поля Земли. Уж не знаю, с помощью ли намагиченного петуха или самостоятельно — экстрасенсорным способом. Но новость эта приятная, и в знак благодарности я отвечу юному Дуниному посланцу на принятом у современных интеллигентных юношей языке», — и проговорил: — Как бы типа да, я в натуре чисто граф и князь.
— Донья Дунья просит ваше сиятельство пожаловать в ее резиденцию к ней на аудиенцию, — и личный Дуньин секретарь распахнул перед Глебом дверь иномарки.
Донья Дунья встретила Глеба в своей резиденции, то есть в табуновском особняке, в глубоком трауре. Модное темное платье от знаменитого французского дизайнера было ей очень к лицу, особенно в сочетании с алмазными серьгами и бриллиантовым ожерельем. Приняв Глебово соболезнование, безутешная вдова рассказала о предыстории своего несчастья. Все началось со спешного отъезда в Испанию. Почему они спешили, Дуня так и не узнала: муж ничего не объяснял, только твердил, как заведенный:
— Оказывается, этот злодей Никандров не сыграл в ящик, выздоровел и возвращается в Россию.
В Испании они обосновались в фешенебельном курортном городе. Приобрели бывший королевский замок, который королю оказалось содержать не по карману, естественно, оборудованный по последнему писку европейской техники, моды и дизайна, и зажили счастливо. Единственное, что огорчало Дуниного супруга, это злосчастная судьба его кровиночек, сыночков дорогих — Додика и Дэна. Потому что Дэн хоть и носил фамилию Никандрова, но родные гены чужой фамилией не переделаешь! Хотя там уж судьба-злодейка так распорядилась! А вот Дональда мало того что убили, но еще и подвергли посмертному поруганию! Этот придурок Бубняй вообразил, что Дональд был геем, а он пил с ним из одной кружки и ел из одной миски и поэтому осквернил понятия. Значит, заслуживает смерти! Но это была трагическая ошибка: Дональд общался с женственными юношами не на нетрадиционной сексуальной, а на сугубо деловой основе!
Но прямо заявить о невиновности сына Табунов не мог по каким-то непонятным причинам. Только раз загадочно обмолвился:
— Он меня тогда не то что в Испании, и на Луне достанет!
И отомстить хвастливому Бубняю тоже не получалось: тот сидел, укрывшись за понятиями, как за Великой китайской стеной. Тронуть его в этом укрепрайоне тоже было смерти подобно, хотя господин Табунов даже скрежетал зубами, так ему хотелось разделаться с Бубняем. Дунья же, напротив, прониклась к Бубняю живейшей симпатией. И как раз за то же самое, за что Табунов его возненавидел. Денису Дональдовичу Табунову, то есть ДДТ, Додик был сын родной, а вот у Дуни от одного взгляда на пасынка начиналась диарея. Поэтому она втайне от мужа посылала Бубняю на зону поздравительные открытки к каждому празднику и ежемесячно — по бочонку черной икры, подписывалась на поздравлениях Дуня скромно: «Почитательница понятий и ваша». Фамилии своей не указывала, предпочитая поздравлять Бубняя инкогнито.
