Харленд как раз думал над этим вопросом, когда зашел на кухню полицейского участка с кружкой в руках. Включил чайник и застыл на месте, осененный мыслью.
Убийца не просто так забирает «сувениры», он делает это с определенной целью. Известны случаи, когда преступники не могут удержаться, чтобы не взять какую-то вещь у жертвы «на память» или в качестве трофея, но этот убийца не хранил «сувениры» у себя. Они служили своеобразными указателями на «автора», подобно инициалам художника на обратной стороне холста: четко давали понять, чьих рук это дело, если, конечно, знать, что ищешь. Указатели — и не более того. Они свидетельствовали о невероятной самоуверенности и о желании быть узнаваемым, но в то же время не могли сообщить ничего конкретного о личности убийцы. Ясно было только то, что он очень осторожен и предпринимает все возможное, чтобы не быть пойманным.
Наливая кипяток в кружку, Харленд горестно покачал головой. Нужно как следует сосредоточиться на этом деле, призвать на помощь все свои знания, чтобы, если убийца все же допустит однажды ошибку, она не прошла незамеченной.
Харленд достал из буфета чайную ложку и раздосадованно хлопнул дверцей.
У него просто руки опускались.
Самое ужасное заключалось в том, что дела вовсе не должны были пойти таким печальным образом, но политические дрязги и элементарная некомпетентность теперь могли свести на нет все усилия, как бы Харленду и его сподвижникам ни хотелось добиться результата. Блейк, безусловно, жаждет славы, но еще больше он заинтересован в том, чтобы избежать негативного пиара. А что касается Поупа, то он просто кретин, который выбирает наипростейший способ с целью выслужиться перед суперинтендантом. И ни одного, ни второго не беспокоит, кого они могут затоптать на своем пути. И что он, Харленд, может сделать в такой ситуации, оказавшись между двумя жерновами?
Мерзавцы!
Он размешал сахарный песок и швырнул ложку в мойку.
И ведь не один только Поуп проявил некомпетентность. Харленд сокрушенно потупил взор, вспомнив собственное излишне эмоциональное поведение во время встречи с Блейком, когда у него была возможность воззвать к здравому смыслу шефа, но он ее упустил.
Нет, все должно было пойти совсем не так, но теперь иных вариантов не существовало. Конечно, они станут старательно изображать кипучую деятельность, однако рано или поздно расследование заглохнет.
Харленд тяжело вздохнул, взял кружку с кофе и направился обратно в свой кабинет. Ему нужно было немного подумать, требовалось время прочистить мозги. Он свернул за угол и теперь шел медленно, словно в тумане.
Вдруг раздался смех. Сержант Поуп стоял, прислонившись к косяку двери комнаты для совещаний, и ухмылялся во весь рот, его неприятный гогот разносился эхом по коридору. Очевидно, маленький самодовольный болван услышал что-то забавное. Вот он повернул голову и встретился глазами с инспектором.
Харленд ненавидел его.
Ненавидел пухлую ухмыляющуюся физиономию и мерзкий хохот. Интересно, что так развеселило этого кретина? Харленд еле сдерживал распирающую его ярость.
Когда он поравнялся с Поупом, тот небрежно кивнул инспектору и снова обернулся к Джошу, который как раз выходил из комнаты.
— Вам нечем заняться, сержант? — рявкнул Харленд.
Слова будто сами вырвались изо рта, но ведь в сказанном присутствовал смысл, разве нет? Джош с опаской взглянул на начальство и, здраво рассудив, что не стоит попадаться под горячую руку, поспешно ретировался прочь по коридору.
— Не волнуйтесь так… — загнусавил Поуп и поднял руку в примирительном жесте.
— А ты, козел, не говори мне, что я должен делать! — заорал Харленд.
Он вдруг понял, что его лицо находится всего в нескольких дюймах от лица Поупа.
Время, казалось, замедлило ход. И хотя он ясно осознавал, что они с сержантом стоят практически вплотную друг к другу, казалось, будто он смотрит на маленького ублюдка издалека.
— Погодите! — взвизгнул Поуп, и на его обрюзгшем лице отразилось беспокойство. — Вы не можете разговаривать со мной, как…
Кружка выпала из руки Харленда и со звоном разбилась, кофе выплеснулся на стену и залил пол. Он с силой ухватил мелкого паскудника за отвороты куртки, так что побелели костяшки пальцев, и, практически оторвав от пола, прижал к дверному косяку.
— Я же сказал: не смей указывать мне, что делать! — проревел Харленд. Маленькие поросячьи глазки сержанта расширились от ужаса, он часто задышал. — Понятно тебе?
В крови бушевал адреналин, все мышцы напряглись, он готов был разорвать мерзавца на куски…
И тут в коридоре возник Мендель. Он подбежал, вклинился между ними и огромными ручищами быстро развел их в стороны. Поуп оказался все так же прижатым к стене, он что-то бессвязно лопотал и жестикулировал. Для Харленда все вокруг внезапно прояснилось, и он понял, что его оттаскивают от Поупа. А еще он осознал, насколько отвратительно то, что сейчас произошло.
Он дрожал всем телом. Мендель удерживал инспектора и озабоченно смотрел ему в глаза. Еще он говорил какие-то слова, вроде бы пытался успокоить, но Харленд с большим трудом улавливал их смысл.
— Ну, вы уже в порядке?
Харленд непонимающе уставился на сержанта, потом молча кивнул.
«Черт возьми, что же я наделал?»
Поуп наконец отлепился от стены, выпрямился и ткнул в инспектора пальцем. Щеки его были багровыми от гнева.
— Харленд, вы что, совсем охренели? — прохрипел он. — Что такое вы себе позволяете? Это уже переходит всяческие границы!
Мендель ослабил хватку, и инспектор поник плечами. Да, он действительно «охренел» и зашел слишком далеко. Как такое случилось? Что ж, теперь его ожидает серьезное наказание, в этом можно не сомневаться. Могут временно отстранить от исполнения обязанностей, а то и что похуже.
— Вы видели? — обращаясь к Менделю, возопил Поуп. — Вы ведь видели, что произошло?
Мендель повернулся и поднял руку в предупреждающем жесте.
— Ничего здесь не произошло, — тихо, но веско произнес он.
— Но…
— Поуп, ничего не было!
Тон сержанта был очень серьезным и не терпящим возражений.
Поуп вытаращил на него глаза, собирался что-то сказать, но затем круто развернулся и, громко топая, пошел прочь. Хлопнула дверь, и инспектор с Менделем остались вдвоем в пустом коридоре.
Харленда до сих пор трясло.
Мендель несколько секунд внимательно смотрел на него, потом перевел взгляд на разлитый кофе и негромко произнес:
— Идем. Надо здесь прибрать.
29
Вторник, 21 августа
Харленд откинулся на спинку кресла и на минуту закрыл глаза. До этого он больше часа, не отрываясь, глядел в монитор, и теперь нужно было немножко передохнуть. После его срыва накануне в участке царило внушающее тревогу спокойствие; никто пока ни разу не заговорил о вчерашнем происшествии.
