— Прошу, — пригласил он. — Могу тебя подбросить — мне ехать дальше, в Кэнэри-Уорф.
Они объяснили таксисту, куда везти, и уселись на широкое заднее сиденье. Машина тронулась с места, и приятели уставились в окна, разглядывая ярко освещенные витрины многочисленных магазинов. Через открытый лючок в перегородке между передними и задним сиденьями из магнитолы доносились обрывки разговоров и треск статического электричества.
— Так ты счастлив, работая в «Уинтерхилл»?
Вопрос прозвучал внезапно, но Кен всегда был докой по части неожиданных заявлений.
— Да. — Нэйсмит вопрошающе глянул на приятеля. — А почему ты спрашиваешь?
— Не пойми меня неправильно, но мне кажется, эта компания не для тебя, — объяснил Кен. — Ты же всегда искал возможность проявить себя в сложных ситуациях, а у них…
— У них таких возможностей масса. Надо просто знать, где искать.
Кен кивнул, не спуская с Нэйсмита изучающего взгляда:
— Значит, тебе там нравится?
Нэйсмит на мгновение задумался.
— Работа там дает мне свободу, а это на данный момент для меня самое главное. — Он сел поудобнее, откинул голову на подголовник, потом повернулся к бывшему коллеге и усмехнулся: — Ты что, хочешь сделать мне предложение, от которого я не смогу отказаться?
— А что может быть лучше, чем работать вместе со мной? — подмигнул приятелю Кен. — Как в старые добрые времена, а? Мы с тобой горы сможем свернуть.
Нэйсмит рассмеялся:
— Ты мне льстишь, дружище. Но я не уверен, что сейчас для меня подходящее время что-то менять. Задай мне этот же вопрос через несколько месяцев.
— Тогда может быть уже поздно, — с преувеличенной серьезностью заявил Кен. — Гнев отвергнутой женщины страшнее ада… ну и все такое.
[7]
Сейчас они проезжали район, в котором были сосредоточены различные финансовые учреждения. Машины здесь попадались реже, но были более дорогими. На красном светофоре рядом с такси затормозила белая «феррари» и, едва свет сменился на зеленый, рванула с места с визгом шин и ревом двигателя.
— Признайся, весь сегодняшний вечер был затеян ради этого? — полувопросительно произнес Нэйсмит.
— Вовсе нет, вовсе нет! — запротестовал Кен, потом состроил заговорщическую физиономию и наклонился ближе к приятелю, так что виниловое покрытие сиденья заскрипело. — По правде сказать, я очень надеялся подпоить тебя и заполучить информацию о клиентской базе, но ты даже после трех пузырей вина остался неразговорчивым сукиным сыном!
Они рассмеялись. Такси в этот момент остановилось возле небольшого отеля.
— Ты не меняешься, Кен.
— Да и ты тоже! — Он распахнул дверь, не без труда выбрался из машины, потом выпрямился и с ухмылкой поправил на носу очки. — Смотри не закисни на этой работе.
Нэйсмит улыбнулся в ответ:
— Мне хватает разнообразия в жизни.
За окнами проплывал город, омытый редким оранжевым сиянием фонарей и рекламных стендов. Такси притормаживало на светофорах и снова устремлялось вперед, а Нэйсмит наблюдал за кипящей на улицах жизнью — прохожие казались ярко очерченными силуэтами на фоне освещенных витрин.
Он поднял левую руку, так чтобы на часы упал свет фар движущегося следом автомобиля, и проверил время: 23:07. Чуть больше девяти часов осталось до того момента, когда можно будет начать игру, обещающую стать чрезвычайно увлекательной. Насколько далеко он сможет продвинуться за ту неделю, что должен провести в Лондоне? И самый главный вопрос: удастся ли до пятницы снова повстречать намеченную жертву?
Такси описало широкую дугу и остановилось у входа в отель. Мотор тихо заурчал на холостых оборотах.
— Приехали, — сообщил таксист и выключил счетчик.
Нэйсмит выпрямился, полез за бумажником и в этот момент почувствовал, как во внутреннем кармане куртки завибрировал поставленный на беззвучный режим телефон. Недовольно поморщившись, он вытащил мобильник, увидел, что звонит Ким, и отправил сигнал «Занято». Он всегда полагал, что это невежливо — разговаривать по телефону и одновременно общаться с кем-то еще.
Нэйсмит достал наконец бумажник, расплатился по счетчику, спрятал сложенный чек в карман и выбрался на тротуар. Такси взревело двигателем и умчалось в темноту, а Нэйсмит остался стоять у подножия устланной ковровой дорожкой лестницы, на которую падал яркий свет, проникающий через стеклянные двери.
Зевая и прижимая к уху телефон, он прошел в вестибюль. Голос Ким, когда она ответила на звонок, показался Нэйсмиту странным.
— Да?
— Привет. Ты извини, но я тогда как раз вылезал из такси.
Пауза.
— Ты где сейчас? — тихо спросила Ким.
— Вернулся в отель и в данный момент направляюсь к себе в номер.
Да что же с ней такое? Может быть, переутомилась? Хотя еще не очень поздно.
— Хорошо.
Снова пауза.
— Ты один? — спросила Ким.
Нэйсмит остановился перед лестницей и устало привалился к стене. Когда он уезжал, а Ким оставалась дома, ее начинали одолевать демоны подозрения.
— Ну конечно один, — вздохнул он. — И с чего ты вдруг подумала, что может быть иначе?
— Да так. Ерунда.
— Ким, не начинай, — предупредил он девушку. — Я весь день проторчал на этой чертовой конференции, а вечером посидел в ресторане за бокалом вина с Кеном из ТТС. Мы были вдвоем, я и он, сидели весь вечер и болтали о работе. Все в порядке?
— В порядке.
Судя по голосу, Ким начинала ему верить. И на сей раз он действительно сказал чистую правду.
— А на твой звонок я не ответил, потому что расплачивался с таксистом. В самом деле, Ким, у тебя уже паранойя.
Она забормотала какие-то неуклюжие извинения, и Нэйсмит понял, что его решительная тактика сработала. Если они начинают извиняться, это означает, что ты добился своего.
— Все хорошо, — успокоил он подругу.
Сейчас было бы самое время укрепить достигнутое преимущество, заставить Ким почувствовать себя полной дурочкой, так чтобы она и не подумала больше задавать ему вопросы. Но Нэйсмит вдруг обнаружил, что не хочет этого делать. Не по отношению к Ким. Он отчетливо представил, как девушка забилась в уголок дивана в гостиной, поджала под себя ноги и бережно держит в руке телефонную трубку; непослушные пряди волос падают на взволнованное лицо. Нет, он не станет так поступать с ней.
Надо просто сменить тему разговора, и тогда Ким совершенно успокоится.
— Знаешь, когда мы сидели с Кеном в ресторане, он предложил мне работу.
