— Куда мы идем? — спросил Роб.
— К водопаду, тупица.
— Ну, хорошо-хорошо, я ведь просто спросил.
И зачем Гэри постоянно нужно так плохо с ним обращаться? С ним совсем невесело, он так и норовит обидеть младшего брата.
Они вышли из тени деревьев и теперь спускались вниз по пологому травянистому склону. Здесь было очень тихо — деревня осталась далеко позади, и лишь изредка раздавалось блеяние овец, которые паслись на пастбище по склонам холма.
— Здесь можно срезать, — заявил Гэри и ткнул пальцем влево, где простирались заросли тростника и травянистые кочки.
Роб заколебался. Местность была болотистая, и ему совсем не хотелось вымазаться в грязи.
— А мы не можем обойти по тропинке?
— В чем дело? — презрительно усмехнулся Гэри. — Перетрусил, что ли? У тебя боты и так уже все мокрые, а здесь мы доберемся до водопада быстрее.
— Ничего я не струсил!
— Ну так докажи!
Гэри развернулся и, не оглядываясь, вломился прямиком в тростники. Роб сморщился и — делать нечего! — двинулся следом. Земля была мягкая и предательски пружинила под ногами, но он поспешал, не желая отставать от старшего брата. Он не струсил! Он ничего не боится! Хоть он и торопился, но все же каждый раз находил время посмотреть, куда ставит ногу, чтобы окончательно не испортить и так уже промокшие ботинки. Трава здесь росла гуще, стебли ее переплетались и полностью скрывали болотистую почву; под ногами выступала, булькая и пузырясь, грязная жижа.
Они прошли примерно половину пути, когда Гэри вдруг оступился и громко чертыхнулся. Роб поднял голову и увидел, что брат стоит ярдах в двадцати перед ним и раздраженно качает головой.
— Бляха-муха! — матюгнулся Гэри и зло поглядел на младшего брата. — Наступил в какую-то дыру или хрен знает куда! Вода, мать ее, мне по колено!
— Ха! — усмехнулся Роб. — И у кого теперь мокрые ботинки?
— Варежку свою захлопни! — заорал Гэри.
Роб, тщательно выбирая дорогу, по краю большой кочки направился к брату. Почва под ногами внезапно стала совсем мягкой, будто пудинг. Он остановился и ощутил, как она дрожит и колыхается — впечатление было такое, словно он оказался на гигантском батуте.
— Роб, иди сюда!
— Подожди минутку.
Болотистая почва ходила ходуном, и двигаться дальше было страшновато.
— Иди же быстрей и помоги мне выбраться!
Наконец он медленно двинулся вперед, подолгу выбирая место среди травы и грязи, куда поставить ногу. Гэри находился всего в нескольких ярдах, он застыл, причудливо согнувшись, одна нога казалась короче другой и была скрыта травой и камышами. Вокруг него стояла вода.
— Вот это да! Ты же провалился! — воскликнул Роб, остановившись на относительно сухой кочке.
— Конечно провалился! — рявкнул Гэри. — Ты болван, Робби! Дуй сюда и помоги мне!
Роб не пошевелился.
— Чего ты ждешь? — заорал старший брат. — Быстро иди ко мне!
А выглядел он смешно — стоит в такую раскоряку, а вода плещется вокруг ног. Надо бы ему вести себя повежливее, если он хочет, чтобы Роб ему помог. Мог бы даже и извиниться за свое ужасное поведение…
— Роб!
Выражение лица брата изменилось: на нем одновременно читались злость и беспокойство. И он назвал его Роб — не Робби…
— Ты плохо ко мне относишься, Гэри. — Он увидел, как брат неуверенно на него посмотрел. — Может быть, ты попросишь у меня прощения… если хочешь, чтобы я тебе помог.
Да! Он сказал это! Пусть потом брат ткнет его за эти слова мордой в грязь, но он, по крайней мере, произнес это вслух.
— Чего? Просить прощения? У тебя?
Лицо Гэри побагровело, он начал что-то говорить, брызжа слюной, потом попробовал наброситься на младшего брата, но нога глубоко ушла в болото и не пускала его. Громко забулькала вода, и Гэри, чертыхнувшись и подняв небольшую тучу брызг, завалился на бок. Почва утробно ухнула и ощутимо прогнулась, а брат принялся отчаянно молотить руками, пытаясь выбраться из трясины. Но та не собиралась отпускать свою жертву.
— Ах, черт! Вот дерьмо! — продолжал сквернословить Роб. Он упирался руками в болотистую почву, но та проседала под его весом. Он хватался за стебли травы, но толку от этого не было никакого. Увяз он намертво. — Помоги мне, Роб! Помоги!
Внезапно ситуация перестала казаться Робу такой забавной. Он в отчаянии оглянулся по сторонам, но держаться было совершенно не за что — вокруг торчали одни камыши. Тем не менее он ухватился за несколько наиболее толстых стеблей, наклонился максимально вперед и протянул руку барахтающемуся в воде брату.
В этот самый момент он вдруг испытал необычное ощущение: внутри зародилось сильнейшее возбуждение, он понял, что наслаждается происходящим, каждая клеточка тела наполнилась радостью. Гэри сейчас полностью от него зависел, находился всецело в его власти. И это было так приятно…
Глядя прямо в глаза брату, он чуть отдернул протянутую руку и произнес:
— Гэри, проси прощения.
— Что?!
— Проси прощения!
— Хорошо. Так и быть, прошу у тебя прощения. Готов сделать все, что захочешь, — торопливо заговорил Гэри. Потом забился в воде и завопил: — А теперь дай мне руку, мать твою!
Нет, он не собирался просить прощения по-настоящему.
Роб посмотрел сверху вниз на своего мучителя, которого чем сильнее он барахтался, тем глубже засасывало в трясину.
Он никогда бы не попросил прощения добровольно.
Роб выпрямился, вернулся на относительно безопасную кочку и закрыл глаза.
— Пожалуйста, помоги! Мне не вытащить ноги! — Гэри сейчас едва ли не умолял его, но совсем скоро он снова станет прежним засранцем. — Ты должен мне помочь, Роб!
А мог бы выбраться и сам.
Роб повернулся и, с трудом выдирая ноги из трясины, медленно зашагал туда, где почва казалась более твердой. За спиной продолжал надрываться старший брат. Он жутко ругался, орал, но с каждым шагом крики становились все тише и тише. Прикусив губу, Роб полностью сконцентрировался на том, чтобы ступать по возможности на менее опасные участки почвы. Все прочие мысли он постарался выкинуть из головы.
«Я ведь не сделал ничего плохого. Я вообще ничего не сделал».
И тут раздававшиеся за спиной крики вперемешку с матерщиной сменились пронзительным полувоплем-полустоном. Он буквально пригвоздил Роба к месту, заставил остановиться и обернуться. Но густые камыши скрывали то место, где должен был находиться брат.
А потом все прекратилось.
Сверхъестественная тишина накрыла низину. Лишь ветер негромко напевал траурную песнь. Несколько минут, показавшихся долгими часами, Роб стоял, не шевелясь, и слушал, пока его не начала колотить крупная дрожь. Тогда он вышел из оцепенения, повернулся к болоту спиной и зашагал назад в деревню.
