Сначала все было хорошо. Ему кивали, брали деньги, давали гарантии, знакомили с союзниками. Пепел оббил подошвы о ступени областного собрания, городской администрации, два раза в неделю ездил в Москву на консультации к товарищам по партии.
Ему подобрали третью по прогнозам проходимости на тот момент. В списках обещали поставить так, чтобы при минимальном проценте Пепел стал бы проходным.
Под будущую протекционистскую деятельность он брал десятки миллионов и давал взятки сотнями. Все окупилось бы за год, он уже посчитал. Во второй начало бы приносить прибыль.
Но началось совсем иное. Сначала в местной прессе, а буквально на другой же день и в центральной стали появляться статьи про то, как уголовники рвутся во власть.
Пепел с пеной у рта доказывал, что осужден он был неправильно, по ошибке, и что судимость уже снята. Бесполезно. Обычная логика тут не действовала. Двух-трех пресс-конференций оказалось недостаточно для того, чтобы залить костер, начинающий разгораться.
То, о чем все знали, но принимали как нечто само собой разумеющееся, внезапно стало чем-то вроде каиновой печати. Абсолютно несмываемой.
Если раньше Семен Пеплов раздавал интервью направо и налево, то теперь ему приходилось уклоняться от предложений прокомментировать то или иное высказывание по его адресу. Наконец Пепел сорвался и публично пообещал, что если в отношении его будет продолжаться травля, то он в долгу не останется. Авторитет намекнул на то, что у многих рыльце в пушку. Он сможет пролить свет на массу темных историй и даже громких нераскрытых убийств.
Вопреки его ожиданиям, этот демарш не заинтриговал, а возмутил прессу. Пеплова называли шантажистом, на митингах и предвыборных встречах ему советовали отнести свой компромат в милицию.
«Он либо лжец, либо его можно привлекать за недоносительство», — лаконично выразил суть дела один аналитик.
Понятно, что все это говорилось в его отсутствие. Пеплов уже не числился ни в каких списках. Даже такой низкий уровень, как областная дума, ему уже не светил ни при каких раскладах. Так Семен Пеплов стал политическим трупом.
Более того, начались резкие наезды на наиболее уязвимые части его империи — отсутствие лицензий на фармацевтику, нарушение законодательства об экспорте цветных металлов, незаконное оформление земельных наделов. Это только начало большого списка.
Пеплов отбивался, как только мог. Он кричал, что работал в точности по законам, установленным в тот период, но все прекрасно понимали, что это были за времена. В результате земля у него отбиралась, входные железные двери его заводов заваривались, а в суды один за другим сыпались иски от каких-то личностей, совершенно неизвестных и неинтересных Пеплову.
«Хорошо, — решил Семен. — Будь по-вашему на этот раз».
Он сделал короткое заявление, что уходит из политики. «Так и не войдя в нее», — тут же съязвили нанятые комментаторы. Пепел попытался хотя бы вернуть деньги, вложенные в свою неудавшуюся карьеру. Это оказалось абсолютно невозможным.
— Мне сказали, что эти средства возвращены быть не могут, — рассказывал он потом Крайнову. — Так как их выплата касалась услуг частного порядка, предоставляемых кандидату в депутаты независимо от результатов его избрания. — Какова формулировка, а?! — восхищался Пеплов. — И кто из нас жулик?
— Бизнес справедлив, Сема, политика — нет, вот и вся разница. А акулы везде, была бы наживка, — отвечал майор.
Так что деньги, вложенные Пепловым, накрылись медным тазом, а вот те средства, которые давали ему, приходилось возвращать. Ну да, вроде бы Крайнов был прав — там политика, тут бизнес. Но отдать деньги оказалось уже проблематично.
Пепел сильно поиздержался во время избирательной кампании, так и не начавшейся для него. Просто так изъять из кошелька, и так уже изрядно похудевшего, значительные суммы, даже в рассрочку, оказалось нереальным. Семену пришлось делиться активами, которые будто по мановению волшебной палочки меняли владельцев и перемещались в руки москвичей либо под крыло силовых ведомств, к зиц-председателям и директорам, подпись которых на самом деле ничего не стоила.
Неясно, когда именно Пеплов понял, что его дни в Радлове сочтены. Это всегда бывает непонятно тем, о ком идет речь. Со стороны всегда виднее, а человек, вокруг которого сужается петля, которая вот-вот захлестнет горло, все еще на что-то надеется и верит в лучший исход вопреки очевидности.
Пеплов стал чаще бывать за границей, присмирел и даже учредил при каком-то отделении ЮНЕСКО фонд, который должен был поддерживать экологию региона. Такое событие получило хорошую прессу, но имя Пеплова нигде не упоминалось, только название фирмы, которая формально выступила инициатором благого начинания. Это тоже был звоночек, хотя и на сей раз Пеплов воспринял его с другим знаком — не все, мол, потеряно.
Трудно сказать, был ли Пепел идеалистом или переоценивал свои возможности. Но, так или иначе, процесс пошел. Чаша вскоре должна была переполниться.
Конечно, не все активы Пепла были сосредоточены в Радловском районе. У него много чего было и в Москве, и на Севере, и, разумеется, за границей. О последнем сегменте мало кто знал. Досужие языки поговаривали о двадцати процентах акций крупного казино в Лас-Вегасе, ресторанах на Корсике и дорогих санаториях в районе Травемюнде, но доподлинно никто ничего утверждать не мог.
Даже после так называемой смерти Пепла это осталось тайной. Но кто и на что мог претендовать из этого богатства? Прямых потомков у Пеплова не было, завещания он не оставлял.
Если же говорить об активах Семена Пеплова в России и смотреть только по бумагам, то ему принадлежало множество земельных наделов как в Радловском районе, так и в Московской области. Он владел блокирующим пакетом акций нескольких не особо крупных предприятий. Дальше шла всякая мелочь — пивные рестораны, фастфуды, ремонтные мастерские.
Для большинства горожан эта информация была весьма скандальной, но знающие люди понимали, что Сема просто не хотел светиться и многие фирмы держал в тени. Их-то и съели конкуренты в первую очередь.
С остальными разобрались тоже просто, но не сразу. Что-то обанкротили и потом сменили вывеску, где-то постепенно вытеснили руководящий состав, вводя в администрацию, а потом и в число учредителей своих послушных людей. Постепенно империя Пепла перешла под крыло силовиков, а смотрящим назначили Крайнова, который к тому времени дослужился до полковничьего чина.
Вторым Пеплом Крайнов не стал. Он был воспитан на принципах подчинения, а не единоначалия. Да и темперамент у полковника был совсем другой, вполне подходящий для нынешних стабильных и предсказуемых времен.
Пепел понял, что ему пора линять, буквально за несколько месяцев до «окончательного решения» своего вопроса. В недрах спецслужб обсуждались варианты его ареста или устранения. Вряд ли кто-то слил ему такую информацию, но данную гипотезу исключать было нельзя.
