– Мы планируем провести небольшой ремонт, – поспешила объяснить миссис Мидлтон. – А пока благодаря щедрости покровителей – в частности, миссис и мисс Ханикот – получили возможность знакомить девочек с внешним миром, с жизнью, которая течет за этими стенами.
– Спасибо за экскурсию, – поблагодарил Бенджамин. – Было очень интересно и… познавательно.
– Спасибо вам за визит, лорд Фоксберн.
– Спасибо и вам, мисс Ханикот, за то, что уделили мне время.
Миссис Ханикот посмотрела на графа с любопытством и подозрением. Такие чересчур проницательные взгляды маменьки бросают, когда пытаются сложить воедино разрозненные кусочки мозаики, которые складывать вредно.
– Милорд, – произнесла она. – Насколько мне известно, на следующей неделе вы примете участие в поездке в Билтмор-Холл.
– Обязан сопровождать молодого виконта для решения важных хозяйственных вопросов. Возможно, задержусь в поместье на несколько дней. Если позволят обстоятельства.
– Разумеется. Должно быть, ваше время ценится на вес золота. И все же надеюсь, что сможете принять участие если не во всех, то хотя бы в некоторых развлечениях. Дафна, Оливия, Роуз и я будем чрезвычайно рады вашему обществу.
– Взаимно. – Лорд Фоксберн вежливо поклонился. – Желаю всем приятного вечера, леди.
Не успев подумать, Дафна неосторожно предложила:
– Я вас провожу. – Почему-то очень не хотелось, чтобы он ушел без отдельного, особого прощания.
– Не задерживайся, дорогая, – предупредила мама. – Сегодня нам с тобой еще предстоит успеть на обед к леди Мосби.
По коридору Бенджамин шел молча, а возле лестницы неожиданно остановился и взял Дафну за руки. Не успев отреагировать, она покачнулась и нечаянно коснулась плечом твердой, как каменная стена, груди. Дафна хотела извиниться, но вспомнила, что ни в чем не виновата.
К тому же дыхание внезапно сбилось.
Бенджамин стоял у стены, и носки ее туфель касались сапог. Он провел ладонью по руке, плечу, шее, а смотрел при этом так, как будто был очень, очень… голоден.
– Дафна, – тихо позвал он, и в голосе прозвучала мольба о согласии и еще, может быть, о прощении.
С каждой секундой сердце мчалось все быстрее. Руки и ноги тяжелели, а глубоко внутри разгорался пожар. Если звук собственного имени действует с такой силой, то каких же чудес ждать от поцелуя? Взгляд непроизвольно остановился на губах, и она едва заметно подалась вперед.
Легкого движения оказалось достаточно.
Бенджамин жадно обнял и, склонив голову, властно завладел ртом. В поцелуе не было ни тени галантности, ни намека на светскую сдержанность. Только откровенная, горячая, восхитительная страсть.
Язык бесцеремонно раздвинул губы и проник внутрь. Теплая ладонь легла на шею – соблазняя, привлекая, уговаривая.
Никогда еще Дафне не приходилось чувствовать себя всесильной и в то же время слабой. Желание безраздельно завладело и душой, и телом. Внезапно стало ясно, почему благонравные, прекрасно воспитанные леди готовы рисковать репутацией ради нескольких минут блаженства.
Целовать Бенджамина оказалось так же увлекательно, как объезжать дикого скакуна. Не то чтобы она пробовала это делать, но зато теперь вполне могла представить, какие чувства испытывает всадник: немного страха, но в основном возбуждение, трепет и восторг. Весь Бенджамин – от колючего подбородка до крепких бедер – излучал неподдельную мужественную силу. Аромат кожи, дорогого мыла и травы дополнялся вкусом пряной гвоздики и бренди. Сильное тело оказалось новым, неизвестным, совсем не похожим на ее собственное. И все-таки оно безупречно соответствовало, совпадало каждой линией, каждым изгибом – настолько, что приходилось сдерживать потребность прижаться еще интимнее.
Дафна позволила себе безраздельно отдаться поцелую. Имитировать ритм языка ничего не стоило, и вскоре она стала равноправной участницей любовного танца. В эту минуту не существовало ничего, кроме страстного порыва и потребности продлить волшебное мгновение.
Так продолжалось до тех пор, пока рука не скользнула по спине и не замерла ниже поясницы. В глубине сознания вспыхнул свет; Дафна открыла глаза и отпрянула.
Бенджамин смотрел пьяными, темными и горячими как угли глазами.
– Господи, – хрипло прошептал он.
– Что это было? – с трудом дыша, спросила Дафна.
– Это был, – он с силой сжал ладонь, – поцелуй.
– Понятно. Но… почему?
– Не знаю. Скорее всего произошла внезапная ошибка в суждении. С вашей стороны.
– Подождите. Вы поцеловали меня. Значит, это ваша ошибка в суждении.
Бенджамин самоуверенно улыбнулся.
– Вы умоляли поцеловать. Но в то же время я ничуть не возражал.
Дафна вырвала руку и воинственно подбоченилась.
– Должна заметить, что вы находитесь во власти опасных иллюзий. Я ни о чем не умоляла.
– Разумеется, не вслух.
– Хотите сказать, что способны читать мысли?
Бенджамин наклонился и жарко прошептал на ухо:
– Скажите, что не хотели поцелуя, и я поверю на слово.
Горячее дыхание согрело шею, и странная пульсация в животе возобновилась.
– Я… я не предполагала, что он будет таким…
Всепоглощающим, могущественным, лишающим воли и разума.
– Но теперь знаете, – уточнил Бенджамин. Легко коснулся губами шеи и сжал ладонями талию. – И что же вы об этом думаете?
Думать в таком положении не очень-то удавалось.
– Приятно, но…
Бенджамин поднял голову и посмотрел недоверчиво.
– Приятно? – Подобного ответа он явно не ожидал. – Приятной можно назвать чашку крепкого кофе или солнечную, но не жаркую погоду. А этот поцелуй был каким угодно, только не приятным.
Дафна озадаченно хмыкнула.
– А что бы сказали вы?
Он подошел ближе и поцеловал ее в висок.
– Сказал бы, что это было божественно.
О! Следовало признать, что определение «божественно» подходило намного точнее, чем «приятно», хотя звучало значительно безгрешнее, чем она чувствовала себя в эту минуту.
– Вам пора идти. Матушка, наверное, уже беспокоится.
– Прогоняете прочь и в то же время позволяете себя целовать.
– Очень смешно. – Дафна пригладила волосы и расправила юбку. – Как я выгляжу?
– Так, как будто только что страстно целовалась.
– Бенджамин!
– Бен.
– Что?
– Думаю, настала пора называть меня именем Бен. Звучит менее формально, чем Бенджамин. Ведь мы уже переступили границу официальных отношений, правда?
