– Не возражаете, если открою окно? – спросила Дафна, уже взявшись за задвижку.
Роуз наклонилась, чтобы помочь.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Немного нервничаю, – призналась Дафна. – Давно не выезжала в свет.
Оливия хлопнула в ладоши.
– Вам, конечно, известно, кого мне не терпится встретить на балу. Будет честно, если вы тоже расскажете, о ком из джентльменов мечтаете.
На лице Роуз появилось встревоженное выражение; она сочувственно взглянула на подругу.
– Это окно ужасно тугое, правда?
Обе они старательно делали вид, что общими усилиями пытаются открыть маленькую раму, – до тех пор, пока экипаж не остановился в длинной веренице, представлявшей собой не что иное, как очередь к подъезду дома лорда Фоули. Пока дожидались возможности спуститься на твердую землю, Оливия, к счастью, забыла о расспросах и принялась увлеченно комментировать наряды дам, заполнивших тротуар перед особняком.
Хотя Дафна честно старалась уловить, что конкретно Оливия думает о новом фасоне рукавов, сосредоточиться на ее болтовне никак не удавалось. Мысли текли в ином направлении: может ли случиться такое чудо, что внезапно начнется пожар и бал отменят? Ведь если портрет сгорит, то проблема разрешится сама собой. Конечно, лучше бы обошлось без пострадавших. Но если кудри мисс Старлинг слегка обуглятся, ничего страшного не произойдет – разумеется, совсем немножко: ровно настолько, чтобы белокурая бестия впредь не могла перекидывать пряди через плечо таким движением, от которого у Дафны непроизвольно сжимались кулаки.
Толчок острого локтя вернул к действительности и напомнил, что пожара пока не предвидится.
– С твоего места все отлично видно, – с завистью заметила Оливия, – а ты совсем не ценишь этого и почти не смотришь в окно.
– Хочешь, поменяемся?
Оливия нахмурилась: наверное, испугалась, что может пострадать платье.
– Нет. Просто расскажи, в каком наряде сегодня приехала леди Бонвилл. Готова поспорить, что в блестящем.
Дафна прижалась лбом к стеклу. Престарелая виконтесса действительно выглядела на удивление яркой.
– Кажется, у нее на платье нашиты кристаллы, которые мерцают в лунном свете и отражают свет окон. – В бальном зале горело не меньше сотни свечей. Возможно, еще не все потеряно: при такой иллюминации небольшой пожар не исключен.
– Ну вот, наконец-то настала наша очередь! – воскликнула Оливия. – Роуз, выходи первой.
В этот ответственный момент нервы Дафны напряглись до предела и грозили того и гляди порваться. Изящные бальные туфельки казались тяжелыми, как булыжники. Если бы Оливия с нескрываемым нетерпением не подталкивала в спину, Дафна вполне могла бы остаться в карете и потихоньку вернуться домой.
Молодым леди пришлось подождать на тротуаре, пока подъехали и вышли мама, Аннабел и Оуэн; все это время Дафна пыталась унять нервную дрожь. Оба экипажа укатили.
Все, путь к отступлению отрезан.
Герцогиня оценивающим взглядом окинула янтарное платье – от деликатного декольте и воздушных рукавчиков до изящной оборки на подоле.
– Даже красивее, чем казалось дома, – шепнула она на ухо сестре. – Запомни: я – лучшая модистка во всем Лондоне.
Дафна с усилием улыбнулась.
– Ты тоже прекрасно выглядишь.
– Час назад закончила расставлять платье. Надеюсь, это означает, что ребенок чувствует себя замечательно. Правда?
– Вне всякого сомнения. – Она крепко взяла Аннабел за руку. Даже старшие сестры порою нуждаются в поддержке.
– Ну что, готова? – Леди Хантфорд с заботливым вниманием посмотрела сквозь очки.
Готова ли Дафна?
Готова ли стоически встретить всеобщее осуждение? Больше того, готова ли покорно принять безжалостное изгнание из общества? Готова ли открыть всем вокруг свои мысли и, что еще страшнее, чувства?
– Готова.
Взяв Беллу под руку, Дафна вошла в элегантный холл особняка лорда Фоули; поток гостей подхватил и понес ее в бальный зал.
В огромной, ярко освещенной комнате уже собралась нарядная толпа; возбужденный гул множества голосов не смолкал ни на секунду.
Оркестранты настраивали инструменты, и каждый фальшивый звук болезненно терзал до предела натянутые нервы. Вскоре Аннабел увлеклась беседой с другой дамой в интересном положении, а Дафна воспользовалась удобным моментом, чтобы посмотреть вокруг. В конце зала, напротив двери, через которую они только что вошли, угрожающе маячил большой подрамник. Стоял он на прямоугольном возвышении, а саму картину закрывал алый шелковый занавес.
Дафна судорожно вздохнула и, подобно моряку, под сладкое пение сирен ведущему корабль на смертельные утесы, направилась к картине.
– Куда ты? – Оливия поспешила следом. – Только что мимо прошла леди Уоршем, а ты даже не поздоровалась.
– О, прости. Вовсе не хотела вести себя грубо. Просто очень не терпится взглянуть. – Дафна кивнула в сторону подрамника.
– Всем не терпится. Но раньше полуночи покрывало не снимут.
– Знаю. – Дафна продолжала пробираться сквозь толпу, чтобы оказаться как можно ближе к месту неминуемой казни.
– Подожди, я с тобой! – крикнула вдогонку Оливия.
Чем ближе Дафна подходила к портрету, тем гуще становилась толпа. По обе стороны от подрамника возвышались два дюжих лакея; зеленые ливреи катастрофически не сочетались с красным покрывалом. Дафна остановилась возле подиума. Картина оказалась больше, чем ей представлялось, но это, должно быть, из-за рамы. Да она и видела-то портрет всего один раз, когда Томас объявил, что закончил работу.
В последние дни Дафна пыталась убедить себя, что, возможно, изображение не такое уж и скандальное, что она считала его рискованным только потому, что воспринимала взглядом и сознанием невинной девушки. Но сейчас, стоя напротив, трудно было сохранить иллюзии: огромное полотно обещало явить заинтересованной публике изображение почти в полный рост. Ну, а подиум давал ценителям возможность рассмотреть мельчайшие подробности облика модели.
Боже милостивый!
Может быть, следовало заранее подготовить маму и Беллу к тому, что случится, предупредить их о грядущем позоре? Нет, невозможно. Обе сразу встали бы на защиту и ни за что не пустили бы Дафну на бал. А если бы она не приехала, то не смогла бы осуществить задуманное.
Не смогла бы сделать то, что сейчас обязательно сделает. Чего бы это ни стоило.
Оливия щелкнула языком.
– Мне жаль бедняжку. Как, по-твоему, она сейчас здесь?
У Дафны пересохло во рту.
– Чтобы прийти, надо быть очень смелой. Или очень глупой.
– Я, например, надеюсь, что она здесь.
