* * *
Роджер стучал зубами и дрожал так сильно, что ему казалось, будто кости в его теле тоже дребезжат друг о друга. У него не было приличного плаща, чтобы защититься от холодного весеннего дождя, который хлестал как из ведра. Его лучший плащ с теплой подкладкой остался во Фрамлингеме, когда его забрали в Норидж. Роджеру не нравился комендант Нориджа Харви Белесет, который грубо обращался с ним и запирал на замок, когда не заставлял чистить упряжь или убирать нечистоты. Однажды Роджера выволокли из темницы, и Белесет заставил его наблюдать, как вешают мятежников, намекая, будто то же может случиться с ним или его семьей, если король пожелает. Мальчик тосковал по матери, бабушке, брату Гуго и даже по малышке Изабелле, хотя она плакала и плевалась молоком почти каждый раз, когда ее брали на руки. Роджер нуждался в улыбках, похвалах и утешениях. Он отчаянно скучал по отцу, умевшему развеять любые его страхи. Он все время страдал от голода и жажды. Белесет не забывал его кормить, но в основном хрящами и жидкой кашей – достаточно, чтобы продержаться, но удовольствия мало. Роджер хлебал отвратительное месиво, твердя себе, что солдаты едят то же самое и что с ним обращаются как с другими людьми. Это очень напоминало истории дяди Ральфа о французском плене.
Вчера днем явился мужчина с приказом отвезти Роджера из Нориджа в какое-то место на юге под названием Сэндвич. За ним пришел широкоплечий седобородый наемник по имени Фольк де Броте, который взял его под мышки и поднял на уровень глаз. Хватка наемника была такой же крепкой и грубой, как он сам.
– Одно лишнее слово, сопляк, одна жалоба, и ты закачаешься в петле, ясно? – предупредил он.
Роджер не испугался, кивнул и дерзко посмотрел в черные глаза верзилы. Когда де Броте опустил его на землю, недовольно ворча, Роджер потер покрытые синяками руки, лишь когда тот отвернулся.
Они провели в пути полтора дня. Прошлой ночью они поставили палатки у обочины. Роджер помог развернуть полотно и набрал дров. В некоторых отношениях ему даже нравилось находиться с мужчинами и притворяться взрослым. Он помогал ухаживать за лошадьми, следил за костром и помешивал похлебку. Де Броте покрикивал на него издалека и пнул вполсилы, проходя мимо, но в остальном оставил в покое, за что Роджер был ему благодарен. Он слышал, как наемник жалуется своему товарищу, что он не нянька и что сопровождать щенка – ниже его достоинства. Роджер полагал оскорблением для своего положения находиться на попечении столь неотесанного человека и всячески старался его избегать, а когда это было невозможно, держался холодно.
Постепенно он начал узнавать знакомые места. Тропинку, ведущую к площадке для игры в мяч, заросли орешника, где его собака затравила лису, дуплистое дерево, где он устроил убежище прошлым летом. Хотя Роджер промерз до костей, его распирало от радости по мере приближения к Фрамлингему. Возможно, его собираются вернуть матери, Гуго и малышке-сестре? Возможно, его отец тоже будет там? Он хотел спросить де Броте, но передумал, бросив взгляд на поджатые губы наемника, окаймленные синеватой щетиной.
Дождь продолжал лить, стекая по затылку Роджера, капая с волос и заливая лицо. Мальчик пососал мокрый рукав, чтобы утолить жажду. Впереди показался замок, на его зубчатых стенах кишели люди, похожие на муравьев. Де Броте, ехавший впереди на огромном жеребце в яблоках, развернулся и присоединился к Роджеру.
– Промокший крысенок, – ухмыльнулся он. – Не очень-то ты похож на наследника Биго. Больше на оборванца с рыбацкой лодки.
Роджеру очень нравилось плавать на рыбацких лодках, но он понимал, что на этот раз его оскорбили, и держал язык за зубами. Он замерз и устал. Ноги заледенели и в то же время горели, натертые седлом. Зная, что де Броте наблюдает за ним, Роджер вздернул подбородок и притворился, будто въезжает во Фрамлингем как его лорд и хозяин. Наемник фыркнул и кисло улыбнулся.
Ворота замка были открыты, но хорошо охранялись, и они въехали во двор, в котором все были заняты делом. Де Броте повернулся в седле, чтобы получше разглядеть переполненный двор. Роджер почувствовал, что его что-то беспокоит. Мальчик исподтишка осмотрелся, и его охватило странное тревожное чувство при виде такого множества незнакомцев в родном доме. Слипающимися от холода и голода глазами он посмотрел на мужчину, идущего через двор, и смутно узнал его. У того были блестящие черные волосы и великолепный зеленый плащ с большой золотой брошью на плече. Де Броте, спешившись, что-то неразборчиво пробормотал и опустился на колено.
– Милорд, – неохотно произнес он.
Мужчина жестом велел ему встать и взглянул на Роджера яркими карими глазами. Его лицо было искажено от ярости.
– Господи Иисусе, приятель, почему у этого ребенка нет приличного плаща?
– Дождь ему не повредит, – пожал плечами де Броте. – Мне же не повредил в его возрасте. Только крепче станет.
– Или подхватит воспаление легких. Вы же знаете, насколько он важен.
– Успокойтесь! – прорычал де Броте. – С мальчиком все в порядке… в отличие от моего зада. – Потирая упомянутый зад, он махнул конюху, чтобы тот забрал его лошадь.
Роджер спешился со своего пони и едва не упал, потому что его ноги онемели и оцепенели от холода. Он вцепился в уздечку, закусил губу и зажмурился, чтобы сдержать постыдные жаркие слезы. Мужчина в красивом плаще подозвал слугу, и Роджера закутали в толстое кусачее одеяло и поспешно отвели в комнату в сторожевой башне. Обернувшись, он увидел, как де Броте и лорд в плаще разговаривают на повышенных тонах. Слов он разобрать не мог, но их сопровождали резкие, отрывистые жесты.
Солдат, которому поручили заботиться о Роджере, посадил его на скамью перед камином с горящим торфом и налил миску куриного бульона из котла над огнем. Роджер обхватил горячую миску руками, и его пальцы начало покалывать, когда к ним вернулась чувствительность. Мальчик едва успел сделать обжигающий глоток чудесного жирного супа, когда в комнату вошел темноволосый мужчина. От его плаща слегка пахло ладаном.
– Ты знаешь, кто я? – сухо спросил он.
Нахмурившись, Роджер собирался покачать головой, но, заметив длинные ножны на поясе мужчины, начал что-то смутно воспоминать.
– Мой дядя Фицгенри, – медленно произнес он. – Мой дядя Длинный Меч.
В уголках глаз мужчины собрались морщинки.
– Умный мальчик. А ты мой племянник.
Роджер разглядывал его со смесью подозрительности и любопытства.
– Что вы делаете во Фрамлингеме? – Чувствительность возвращалась к рукам и ногам Роджера, причиняя немалые страдания, и ему хотелось гримасничать от боли, но он знал, что отважные рыцари не выказывают слабости.
– Я остановился здесь по пути к королю, кроме того, во Фрамлингеме есть люди, с которыми мне нужно поговорить.
– Я тоже еду к королю, – сообщил Роджер.
– Знаю. – Длинный Меч повернулся к оруженосцу, вошедшему в комнату. – Разыщи пареньку сухую одежду, да побыстрее.
Роджер сделал еще глоток бульона и пристально посмотрел на Длинного Меча:
