— Ребята, в море тоже скалы, — сообщил я.
А они в один голос:
— Правда?
И не успел я подтвердить свои слова, как, пытаясь сделать второй шаг, поскользнулся и оказался по уши в воде. Загребая негнущимися руками, я все же ухитрился не утонуть, схватился за лодку и стал ее крепко держать, чтобы остальные могли в нее забраться.
Хуссейн Али заволновался:
— Скорее! А то крокодилы тебе ноги откусят!
Лиакват наградил его оплеухой.
— А если это будет не крокодил, — сказал он, — тогда это сделает кит.
С помощью Солтана и Рахмата я забрался в лодку.
Что произошло дальше? Мы схватили весла и принялись колотить ими по воде, словно стараясь отшлепать ее, да еще так сильно, что одно весло я сломал, рубя им наотмашь, и если хоть что-то можно было сказать определенно, так это то, что работать веслами ни один из нас не умел, и гребли мы все на одной стороне: сначала на правой, и лодка вращалась вокруг своей оси против часовой стрелки, потом на левой, и лодка кружилась по часовой стрелке.
Вращалась туда и обратно, и в итоге нас выбросило на скалы.
Не знаю, как сконструированы надувные лодки, но та, наверное, была двухслойной, потому что мы не начали тонуть, несмотря на то что продырявили ее.
Теперь нам надлежало привести ее в порядок.
Ценой невероятных усилий мы ухитрились вернуться на берег и вытащить лодку на камни.
К счастью, у нас имелся скотч (вот для чего он нужен!), и мы заклеили им дыру. Но мы не были уверены, что он не отвалится, поэтому решили, что Хуссейн Али как самый маленький, вместо того чтобы грести, будет руками прижимать заплатку.
Рахмат и я сели на левую сторону лодки.
Лиакват и Солтан — на правую.
Я скомандовал: «Пора!» И мы все вчетвером принялись грести.
И только тогда наконец мы отплыли от берега.
Греция
Волнение на море началось ближе к полуночи, если я правильно помню, или около того. Мы гребли быстро, но не могли помогать себе голосом, как это делают профессиональные гребцы, один из которых сидит у всех за спиной и командует: и — раз, и — два, и — раз, и — два, — потому что грести нужно слаженно. Мы этого не могли, не хотели. Мы даже чихнуть боялись, а поскольку отправились в путь в одних трусах, это вполне могло произойти. Остальную одежду и вещи мы упаковали в полиэтиленовые пакеты, перемотав их скотчем, чтобы вода внутрь не попала. Мы боялись чихать, чтобы радар береговой охраны не засек эти звуки сквозь шум волн.
Нам говорили, что, если грести быстро, мы причалим к берегам Греции через два или три часа, но это без учета воды, все время затапливавшей лодку. Когда море стало неспокойным и начало окатывать нас брызгами воды, словно шел дождь, я взял бутылку из-под воды, зубами разорвал ее на две половины, так что получился черпак и сказал Хуссейну Али:
— Брось ты эту заплатку. Лучше вычерпывай воду из лодки.
— Как?
— Вот этим, — протянул я ему половину бутылки. В этот момент накатившая волна вырвала ее у меня из руки, как будто подслушав наш разговор и не желая смириться. Тогда я сделал вторую. Взял Хуссейна Али за руку и вложил в нее черпак.
— Вот этим, — повторил я.
Мы гребли. Но почему же нам казалось, что мы стоим на месте? Даже хуже — что нас относит назад. Почему? Вдобавок мы потеряли почти половину воздушных камер — воздушных мешков, которые были у нас про запас для спасения утопающих. Плохо, что мы привязали их к лодке слишком длинными веревками: мы боялись, что они нам мешать будут, когда мы начнем грести, в общем, сильным порывом ветра их подняло в воздух, эти воздушные мешки, они превратились в воздушные шарики, из-за которых наша лодка вращалась и раскачивалась в разные стороны.
Время от времени течение, ветер или волны относили нас к Турции — или нам так казалось. Мы уже совершенно не понимали, с какой стороны находится Турция, а с какой Греция — и маленький Хуссейн Али забормотал, все так же продолжая вычерпывать воду, заливавшую лодку:
— Я знаю, почему у нас не получается плыть в Грецию. У нас не получается плыть в Грецию потому, что там море идет на повышение, — говорил он, всхлипывая.
На берегу стоял маяк. Это был наш ориентир. Но в какой-то момент мы его потеряли из виду. Волны были такие высокие, что полностью нас закрывали, и тогда Хуссейн Али принялся громко кричать, впав в истерику.
— Мы по росту как один зуб кита, — вопил он. — Киты нас проглотят. А если они нас не проглотят, то за нас примутся крокодилы, хоть вы и говорите, что они здесь не водятся.
Мы должны вернуться назад, мы должны вернуться назад!
Тогда я сказал:
— Я назад не вернусь. Мы уже рядом с Грецией, а даже если и не рядом, половину пути мы уже проплыли. Плыть дальше или возвращаться — это все равно, и я предпочитаю погибнуть в море, чем снова проделывать тот путь, который мы уже успели пройти.
В общем, завязался спор, там, прямо посреди моря, в темноте, в окружении бушующих волн. Рахмат и я говорили: «В Грецию, в Грецию». А Солтан и Лиакват настаивали: «В Турцию, в Турцию». И Хуссейн Али продолжал вычерпывать воду, плакать и приговаривать: «Гора падает, гора падает», — потому что такие высокие были волны, два-три метра высотой или даже выше. Когда они зависали над нами, когда лодка оказывалась между двумя гребнями, казалось, они оба вот-вот обрушатся на нас. Но они, как ни странно, поднимали нас и проходили под нами, и затем, когда мы оказывались на вершине, резко бросали нас вниз, как на некоторых аттракционах, на которых мне случалось кататься уже здесь, в Италии, в Луна-парке. Но это не было так весело.
Короче, ситуация сложилась такая: мы с Рахматом гребли как сумасшедшие к Греции (или в том направлении, где, как мы полагали, была Греция), а Солтан и Лиакват гребли к Турции (или в том направлении, где, как они думали, находилась Турция). Спор сошел на нет, мы принялись оскорблять друг друга, а затем пихаться и толкаться, как придурки. Мы всё пихались, сидя в лодке, мы, лишь маленькая точка в центре Вселенной, а Хуссейн Али плакал и приговаривал:
— Ну что же это такое? Я делаю свою работу, вычерпываю воду из лодки, а вы деретесь? Гребите, пожалуйста. Гребите!
Думаю, шхуна появилась как раз в этот момент. Вернее, даже не шхуна, а целый корабль. Очень большой корабль, какой-нибудь паром или что-то в этом роде. Он вынырнул из темноты будто в ответ на слова Хуссейна Али, прямо из-за его плеч. Дело в том, что он прошел близко от нас, очень близко.
— Насколько близко?
— Видишь продавца цветов на улице? Расстояние примерно как от нас до него.
— Так близко?
— Да, совсем рядом, как от нас до него.
Корабль поднял очень высокие волны, еще больше прежних волн. Они пересекались с другими волнами, и наша лодка повела себя очень странно: встала на дыбы, словно пришпоренная лошадь. И Лиакват не смог удержаться на ней. Я почувствовал, как его пальцы скользнули по моей спине. Он не закричал, нет, он просто не успел. Лодка вдруг взяла и сбросила его.
