— Погоди-ка. Лиакват упал в воду?
— Да.
— И что вы сделали?
— Мы искали его, сколько могли, в надежде заметить его среди волн, мы звали его. Но он исчез.
Когда волны от корабля — нет, корабль даже не остановился; может, нас заметили, а может, и нет, мы не поняли, — так вот, когда волны от корабля улеглись, гм, мы начали грести и звать Лиаквата. И грести. И звать. Мы плавали вокруг того места, где, как мы думали, он мог находиться, даже несмотря на то, что с большой долей вероятности мы отплыли уже далеко.
Ничего. Лиакват исчез во тьме.
В этот момент — даже не знаю, как так получилось, может, сказалась усталость, может, отчаяние, а может, просто мы почувствовали себя совсем маленькими, бесконечно маленькими, чтобы выдержать все, что свалилось на нас, — в этот момент мы заснули.
Уже рассветало, когда мы открыли глаза. Вода вокруг нас был темная, почти черная. Отплевываясь от соли, ополоснули лица. Окинули взглядом горизонт и увидели землю. Тонкая полоска земли, пляж и холм. Не очень далеко, можно туда добраться. Мы принялись грести быстро, с усилием, даже не понимая, Греция ли это или Турция. Мы просто решили: гребем в этом направлении.
Поскольку почти всю ночь мы простояли на коленях, ноги затекли. И на ладонях образовались маленькие ранки, тонкие порезы — мы не понимали, откуда они взялись, но их ужасно жгло каждый раз, когда на них попадала соленая вода. Потихоньку мы приближались к острову, небо светлело, и вдруг Солтан заметил на холме флаг. Он только указал пальцем и едва слышно прошептал: «Флаг!» Ветер закручивал полотнище, но время от времени можно было различить горизонтальные полоски, синие и белые, всего девять, первая сверху — синяя, а в верхнем углу со стороны флагштока — квадрат, тоже синий, с белым крестом по центру.
Флаг Греции.
Доплыв до мелководья, мы выпрыгнули из лодки. Вытащили ее на берег, поближе к скалам, пригибаясь как можно ниже, чтобы нас не заметили, хотя нам показалось, что поблизости никого нет. Мы выпустили из лодки воздух, сначала через специальные клапаны, затем, уже в нетерпении, разбили их камнями. В спешке мы свернули ее и спрятали в скалах, а сверху присыпали песком. Огляделись.
— Что делать будем? — спросил Хуссейн Али.
Мы потеряли пакеты с одеждой и остались в одних трусах. Что нам было делать?
— Ждите здесь, — сказал я.
— Куда ты собрался?
— В деревню.
— Какую еще деревню? Мы даже не знаем, где находимся.
— Пойду вдоль берега…
— Вдоль берега! Ну ты красавец! — усмехнулся Солтан.
— Дай закончить, — продолжал я. — Мы ведь должны попасть в Митилену, верно?
— А ты что, знаешь, в какой стороне Митилена?
— Нет. Но где-то здесь поблизости наверняка есть какая-нибудь деревня. Дома. Магазины. Я поищу еду и, если получится, одежду. А вы ждите здесь. Нечего маячить в деревне, как четыре заблудшие собаки.
— Я тоже хочу пойти, — заявил Хуссейн Али.
— Нет.
— Почему?
— Я же объяснил.
— Потому что в одиночку легче скрываться, — пояснил Рахмат.
Хуссейн Али поглядел на меня с подозрением. Однако послушался.
— Я скоро вернусь.
— Ты же не бросишь нас, правда?
Я молча развернулся и начал карабкаться параллельно дорожке, поднимавшейся на холм. Я шел долго, толком не помню куда, но думаю, скорее всего я заблудился, если только возможно заблудиться, когда не знаешь, куда идти.
Дома выросли словно из-под земли, за небольшой рощицей, и среди домов — супермаркет. Группы туристов, семьи на отдыхе, прогуливающиеся пожилые пары. Лавка мороженщика с длинной очередью. Газетный киоск. Пункт проката скутеров и автомобилей. И маленькая площадь со скамейками и зоной для игр. Из лавки мороженщика доносилась веселая музыка, включенная на полную громкость.
Супермаркет. Настоящий рай. Супермаркет и был моей целью. Мне нужно было просто войти, взять какой-нибудь еды, совсем немного, фруктов вполне хватило бы, и одежды, лучше длинные шорты-плавки, если у них они есть; мальчики, прогуливающиеся в шортах в курортном городке, на море — это нормально, но мальчики, разгуливающие в обычных трусах, — это уже не так хорошо, верно?
Проехала полицейская машина. Я спрятался за клумбой (впрочем, скорее в ней). На несколько минут я затаился, внимательно следя за движением перед супермаркетом, чтобы понять, как войти в него, не привлекая внимания, и пришел к выводу, что с главного входа это безнадежно. Но я ведь всегда мог зайти с другой стороны. Тогда я как ящерица распластался вдоль стен домов, словно змея проскользнул под калиткой, заработав пару глубоких царапин на животе, и наконец как паук вскарабкался по металлической сетке.
Я вошел в супермаркет словно призрак, воспользовавшись минутной рассеянностью грузчика, возившегося с какими-то коробками и упаковками. И только я ступил голой ногой на холодные скользкие плитки пола отдела хозяйственных товаров, как услышал доносившиеся с другой стороны стеллажа знакомые голоса. Я заглянул за угол. Только краем глаза.
Рахмат, Хуссейн Али и Солтан гуляли по проходам под недоуменным взглядом молодой светловолосой кассирши.
Они меня не послушались и, уж не знаю как, оказались в супермаркете раньше меня. Я вышел из-за угла, но и виду не показал, что мы знакомы.
Каждый взял себе какой-то еды: одежды не было, она там не продавалась. Народ наблюдал за нами, широко открыв глаза, в полнейшем ступоре. Нам следовало поторопиться. Однако, когда мы уже собрались выходить, дверь служебного входа оказалась заперта. Остался один выход, главный, но через него нужно было не просто пробежать очень быстро, а пролететь пулей. В общем, пока мы брали разбег в проходе у полки со свежими продуктами, потом у полки с товарами личной гигиены, потом еще с чем-то, я подумал, не хозяин ли магазина кричит там по-гречески и не на нас ли он ругается, подняв трубку своего греческого телефона и вызывая греческую полицию. Уф, если бы они меня дождались, три недоумка! Я бы сделал все совершенно по-другому, с большей осторожностью. А вместо этого нам пришлось выходить через стеклянные двери — и слава богу, что никто из нас в них не врезался! Не успели мы сделать и пяти шагов по тротуару, среди детей с мороженым, стекавшим по рукам, старушек в серебряных сандалиях и испуганных людей (хоть я и сомневаюсь, что мальчики в трусах могли кого-то напугать), прямо перед нами резко затормозила полицейская машина — клянусь, прямо как в кино! — и из нее вылезли трое здоровенных полицейских.
Я даже толком не успел осознать, что за нами приехала полицейская машина, как уже оказался внутри. С Хуссейном Али. На заднем сиденье. Только мы двое.
Остальным, судя по всему, удалось сбежать.
— Пакистанцы?
