– Чмо, значит! – взлаял бородач. – Не знаешь, кто такой чмо?
Кто такой “чмо”, В., пусть и не вполне отчетливо, но представлял.
– При чем здесь я? – спросил он. – Я же вам говорю: я не экстрасенс.
– Не зли меня, – будто внезапно потеряв голос, сказал бородач тихо. – Кто ты, что ты, все видели. Можешь по воде – можешь и на дне его просечь. Просеки! Больше от тебя ничего не требуется. Этот чмо нам из-под земли нужен.
– Для чего он вам так уж нужен? – зачем-то спросил В. Хотя ему это было совершенно все равно.
– Тебе это должно быть до фени, – все тем же тихим, словно спрятанным голосом проронил бородач.
– Деньги, что ли, упер? – снова не зная зачем – до фени ему это было, до фени! – спросил В.
– Вот, видишь, а говоришь, не экстрасенс! В самое яблочко. В десятку! – воскликнул участковый.
Бородач остро зыркнул на него, как если б хотел заткнуть, но поздно! – и реплика участкового осталась неотмщенной.
– Упер, – подтвердил он, отвечая В. – Хорошо упер. Соответственно и благодарность будет хорошая.
– Как тут не помочь! – снова заявил о себе участковый.
Чем дальше, тем более диким представлялся весь этот разговор В. И то, что сидел перед ними в одном полотенце, как папуас в набедренной повязке, тоже изводило его, желание избавиться от них становилось нестерпимей с каждым мгновением. Но просто так, было ясно, отделаться от визитеров не удастся. Требовались аргументы. И не абы какие, а убедительные. Убедительнейшие! А ведь он же сидел в ванне, неожиданно осенило В. Он приехал домой, налил воды, сел в нее – с “Вием” в руках, – и до сего мига ему не приходило в голову, что он беспрепятственно погрузился в воду и выскочил на звонок в дверь, обматываясь полотенцем, из воды. Из воды, не из-под душа!
Мозг лихорадочно искал аргументы, а их, оказывается, и не было нужды искать, они лежали тут, под рукой.
– Да нет, – сказал он, – не могу я вам помочь. Мало ли что вы увидели-услышали по телевизору. Это все пиар-акция моего заводского начальства. Трюки это все, цирк! А я на самом деле… Вы меня сейчас как раз из воды подняли. Полная ванна воды, лежал в ней. Хотите посмотреть?
– Что посмотреть? – по-прокурорски осведомился участковый. – На воду в ванне? Воды мы не видели!
В грязно-мглистых стеклянных глазах бородача зрела какая-то мысль. На глазах наливаясь спелостью.
– Изобразить хочешь, как ты там в воде сидел? – спросил он.
Нет, В. не собирался залезать в воду. Так унижаться? Но, собственно, почему нет? Пусть убедятся.
– Идемте, – поднялся он с табуретки.
Вода в ванне стояла в белом эмалевом ложе восхитительной глыбой прозрачного зеленоватого кристалла. Участковый заскочил в ванную перед В. и, заняв половину ее тесного пространства, воззрился на него с выражением все того же свирепого прокурорского скепсиса. Они с бородачом словно взяли В. в захват – тот за спиной В. заклинил собой дверь.
Придерживая полотенце, чтобы не свалилось на пол, В. поднял ногу, перенес через край ванны и опустил в воду.
Он опустил – но нога не опустилась. Вернее, она опустилась лишь на то расстояние, что было до поверхности воды. Дальше вода его не пустила. Он жал на нее ступней, пытался прорвать ее гладь, проникнуть вглубь, – тщетно: вода не пускала. Она даже не колебалась от его усилий, словно он не имел веса, не был материален. Но ведь он был материален – вот же он, он видел свое тело, он ощущал его, он только что, какие-то минуты назад, был погружен в этот жидкий зеленоватый кристалл в полном согласии со знаменитым законом, что вывел гениальный грек!
Волосы прошевелились на голове у В. Он так это въяве и почувствовал.
– Будете нам тут дальше сказки рассказывать?! – возопил участковый.
Не отвечая ему, В. оттолкнулся от пола второй ногой – и оказался вознесен под потолок ванной. Вода не пустила его в себя. Он стоял на ней, чувствовал ступнями ее слабое тепло, она не продавливалась под его тяжестью, не пружинила – словно и в самом деле была кристаллом, твердым, как и следует камню.
Бородач нагнулся над ванной и сунул в кристалл воды руку. Рука ушла вглубь без малейших усилий, и он еще, держа ее там, пошевелил пальцами, как бы дополнительно проверяя плотность воды. Мелкая рябь побежала по поверхности, ступни В. мягко прощекотало.
– Сказка сказкой, а быль былью, – сказал бородач, вынимая руку из воды, отряхивая ее и выпрямляясь. – Слезай оттуда, – посмотрел он снизу на В., – не хрена там стоять. Эксперимент закончен.
– Осторожней, осторожней. А то с такой высоты и разбиться можно, – поддержал участковый под локоть В., когда В. соступал на пол.
В. оказался на полу, но бородач не освободил дверного проема. В. почувствовал себя чем-то вроде куска ветчины, зажатого внутри сэндвича. Бородач глядел на В. с холодной удавьей лютостью. В руках у него появилась фотография.
– Держи, – подал он фотографию В. В., все еще оглушенный случившимся, автоматически взял ее. – Два дня тебе. Посиди над ней, как это там у вас водится. Просканируй.
Так же автоматически, как взял, В. взглянул на снимок. На снимке в фас, крупным планом был изображен мужчина. Гладкое, чисто выбритое лицо с просторным двойным подбородком, уплывающим к ушам, пушащаяся редкими волосами лысая голова – непримечательное менеджерско-чиновничье лицо, то ли полная никчемность, то ли никчемность, мнящая себя выше всех.
– Тот самый, понятно, да? – овевая ухо раскаленным дыханием, подал голос из-за плеча участковый. – Которого найти.
– Два дня, – сказал бородач. – Два дня не трогаем.
– И что потом? – вырвалось у В. Он хотел придать голосу саркастичность, но ощущение ветчины в сэндвиче все подавляло, и вопрос его прозвучал совсем не по-геройски.
– Лучше тебе этого сейчас не знать, – уронил бородач.
– Надо помочь хорошим людям. Нельзя не помочь, – ошпарил сзади ухо участковый.
Томик Гоголя с “Вием”, когда В., закрыв за своими неожиданными визитерами дверь, вернулся в ванную, все так же стоял на ребре около ванны. В. нагнулся к книге и поднял ее. Мешала фотография в руках с изображенным на ней гладко-никчемным лицом, взиравшим на мир с самоуверенным знанием некой тайны, которая неподвластна никому, кроме него. В. раскрыл поднятый томик и сунул фотографию внутрь между страницами.
Затем нога его вскинулась над бортиком ванны и стремительно проследовала вниз, к воде. Чтобы тут же оказаться в ней. Мгновение он не верил в то, что произошло. Но и поверив, тащил в ванну вторую ногу, как если бы к ней была привязана гиря. И вот он уже стоял в ванне обеими ногами. Обмотанный полотенцем на бедрах и с томиком Гоголя в руках. Тянуться, цеплять полотенце за крючок недоставало терпения, и В. отшвырнул его от себя в раковину. Гоголь в руках не мешал. В. присел – ягодицы его коснулись воды и погрузились в нее. Он оперся рукой о бортик, чтобы, погружаясь в воду дальше, дать телу опору, – и поскользнулся, упал на дно, взволновав воду шумной волной. Гоголь в руке густо усеялся каплями брызг. В. сидел в воде, высоко, сколько хватало руки, поднимая над головой коричневый томик, и у него было чувство, если он отправит книгу обратно на пол, его вытолкнет из воды и он снова окажется на поверхности.
