11
– Что, поц, – вопросил коллега, – пришел сдаваться? Разумно. Земляне – гуманисты. Они к гуманоидам настроены гуманистично.
Глаза его сияли таким довольством – В. не мог смотреть в них, его ослепляло. От насмешливо-уничижительного “поца” так всего внутри и перекорежило, но это же он пришел к коллеге с просьбой, не коллега к нему, и В. стерпел. Как и то, что коллега, пусть неоткрыто, но явно вновь заявил ему, что считает его существом неземного происхождения. Он что, действительно верил в эту дичь про пришельцев? Или все же придуривался?
– Постебался – и полно, – сказал В. – Я к тебе за помощью пришел. Раз ты, оказывается, такой крутой спец по всем этим делам.
– Пожалуйста, милости прошу, – с прежней насмешливой уничижительностью отозвался коллега. – Надо только посмотреть, о чем речь. На инопланетян, предупреждаю, работать не буду.
– Нужен ты инопланетянам, – старательно делая вид, что его не задевают выпады коллеги, парировал В. – Был бы нужен – живо бы тебя на свою тарелку, охнуть бы не успел.
Надо сказать, совсем нелегко давалось ему это внешнее хладнокровие. Мало того что поднять себя на звонок коллеге было все равно что решиться на харакири, так хороша же еще была и обстановка вокруг. Ладно, что подвал со всеми своими прелестями: низкий потолок, готовый, кажется, размозжить тебе голову, глухие, без окон стены в географических разводах сырости, траченая мебель, стащенная сюда, похоже, со свалок, – так еще и угнетающий содом “просвещающих” плакатов: тыквоголовые лупоглазые существа с зелеными лицами, одетые в облегающие серебристые костюмы, напоминающие те, в которых прыгают с трамплинов лыжники, их тарелкообразные летательные аппараты, изображенные в таких подробностях, будто спокойненько стояли на какой-нибудь выставке достижений народного хозяйства, – усаживайся с этюдником и срисовывай, фотографии людей то с кучей утюгов, висящих на груди, то делающих пассы над чем-то вроде компасной стрелки под прозрачным колпаком и упорно магнетезирующих ее взглядом. Но ко всему этому – и его собственная фотография. Больше всех прочих, больше всех плакатов, от пола до потолка, едва не в половину стены – пешешествует с безумными глазами по воде, аки посуху, с утопавшим на руках, – борзые какие: и достали снимок, и умудрились увеличить до такого размера, и успели воткнуть в свою экспозицию!
– Крестьянин ахнуть не успел, как на него медведь насел, – продемонстрировал коллега, что расшифровал цитату. – Вот уж не скажи. Логику поведения этих, – рука его артистически вскинулась и указала на плакат с лупоглазо-тыквоголовым, – мы пока постигнуть не можем. На кого бы насесть – и дела до того нет, а кому до них нет дела – так своей тарелкой на голову тому и обрушатся. Как тебе компания? – вновь тем же артистическим движением повел он рукой, как бы призывая В. окинуть взглядом экспозицию. – Ничего? Устраивает?
Ведущая в соседнее помещение дверь отворилась, и из нее двумя этажами выставились, воззрившись на В., две физиономии. Одна, со второго этажа, была мужская и по-бараньи увенчана крупнокольчатым руном; физиономия, что с нижнего, принадлежала женщине – какого-то ассирийского облика, глаза ее, несмотря на изрядный возраст их обладательницы, так и жгли черным огнем, казалось, не отводи она взгляда достаточно долго, могут прожечь в тебе сквозную дыру.
– Он, он, – отвечая на их непрозвучавший вопрос, подтвердил коллега. – Можете сравнить с фотографией. Да заходите, заходите, наш герой не кусается.
Дверь открылась в полный раствор; сначала внутрь проникла ассирийка, увалистой уточкой поднырнув под рукой обладателя крупнокольчатого руна, а за нею уже втолкался и он сам. Почему-то ожидаемо для В. оказавшись толсто-мясистым, с рыхлым, студенистым телом, которое так и лезло из его одежд.
– Извини! – потребовал В. от коллеги внимания. – Но мне нужно переговорить с тобой наедине.
Коллега помахал на него руками. У него это получилось – будто крылышками: он сидел за столом, сцепив перед собой поставленные локтями на столешницу руки, и не оторвал локтей, а лишь расцепил пальцы и протрепетал кистями.
– Ничего-ничего, это мои товарищи, у меня от них – никаких профессиональных секретов. Очень даже и хорошо, что поговорим все вместе.
– Давай, пожалуйста, все же вдвоем. – В., в свою очередь, сидел перед его столом в кресле с таким провалившимся сиденьем, что провисал задом едва не до пола. – У нас с тобой свои отношения…
Коллега, прерывая В., снова протрепетал крылышками:
– Нет, нет, еще раз нет. Любишь кататься – люби и саночки возить.
Поговорка была ни к селу ни к городу, но на то и народная мудрость, чтобы ставить ее заплатами на прорехи в своей логике. Или уйти после этих саночек коллеги, или подчиниться – другого выбора у В. не было.
Между тем крупнокольчатое руно с ассирийкой, не дожидаясь, чем закончится препирательство В. с коллегой, молча проследовали в угол, где роилось в беспорядке несколько стульев, отняли от их роя пару и беззастенчиво утвердились на них с видом: ах, мы тут случайно, не обращайте на нас внимания. Руно сложил на груди руки крест-накрест, обретя спесиво-осанистый вид, ассирийка же, в противоположность ему, скромно взяла руку в руку и поместила их у себя на коленях, словно говоря своей позой, что готова достойно встретиться с чем угодно – хоть с самим явлением пышущего серным ароматом обитателя преисподней.
– Ясновидящими ваше общество занимается? – спросил В. коллегу, признавая тем самым свое поражение в их препирательстве.
Взгляд коллеги метнулся в угол, где обосновались руно с ассирийкой.
– А что это тебя интересует? – ответил он затем В. вопросом.
– Вот скажешь, скажу и я, – отозвался В. – Если нет, какой мне смысл… Так есть у вас с ними контакты?
Коллегу, казалось, вновь неудержимо тянуло посмотреть в угол. Но на этот раз он удержался от искушения.
– Есть контакты, – сказал он. – Работаем с ясновидящими. И что у тебя к ним за интерес?
– В некотором роде меркантильный. – Визит участкового с бородачом визжал внутри В. сверлящей дрелью. – Мне нужно найти одного человека. По фотографии. Обратились ко мне.
– К тебе-е… – протянул коллега. Нотки балаганного гаерства выпарились из его голоса, как последние капли воды из поставленной на огонь кастрюли, запах раскаляющегося металла обжег ноздри. – А почему же не к нам?
– Да я бы не против, чтоб к вам. – Из В. это так прямо и вырвалось. – Боюсь только, не очень бы вам понравилось их предложение.
– Это уж мы сами бы решили, – отрезал коллега.
– Во всяком случае, я не могу исполнить их просьбы, – сказал В. – У меня нет такого умения.
– А что же не отказался?
– Мне это не было позволено. Два дня у меня сроку.
– Недурно. – Коллега оживился. – И через два дня, значит… что?
Холодная удавья лютость, с которой бородач смотрел на него, вталкивая в руки фотографию, вспомнилась В.
