– В таком случае, будьте добры съездить с нами в участок, где мы покажем вам кое-какие фотографии, – сказал Мистерсон и резко встал со стула.
– Минуточку! Что все-таки происходит? – снова спросил Уилт. – Я уже недавно был в полиции и, если честно, больше туда не хочу. Вставать со стула он и не собирался. Мистер Мистерсон сунул руку в карман, извлек свое удостоверение и, раскрыв, протянул Уилту.
– Потрудитесь ознакомиться…
Уилт ознакомился, и ему чуть было не стало дурно. Удостоверение было выдано на имя Мистерсона – начальника отдела по борьбе с терроризмом и т. д. и т. п. У Уилта затряслись коленки. Он медленно встал и пошел на выход. Позади начальник отдела отдавал приказания Флинту, сержанту Эйтсу и управляющему: из помещения никому не выходить, никаких телефонных звонков, максимум бдительности и работать, словно ничего не произошло. Выходить из кабинета он запретил даже курьеру.
– А сейчас, мистер Уилт, вы как ни в чем не бывало выйдете и последуете за мной. Мы не должны привлекать к себе внимание.
Уилт прошел за ним через весь банк и замешкался в дверях, не зная, что делать дальше. Тут подъехала машина. Мистерсон открыл дверцу, и Уилт забрался внутрь.
Через пять минут он уже сидел за столом в участке. Ему вручили пачку фотографий с молодыми женщинами. В двадцать минут первого он наконец нашел среди них снимок Ирмгард Мюллер.
– Это она, вы уверены? – уточнил директор.
На все сто! – заверил Уилт. – Я, конечно, не знаю, кто на самом деле эта чертова баба и что она натворила, только, пожалуйста, поезжайте скорей и арестуйте ее. Я хочу попасть домой к обеду.
– Именно это мы и собираемся сделать. А ваша жена сейчас дома. Уилт посмотрел на часы.
– Не знаю, какое это имеет отношение к делу. В это время она уже забрала детей из детского сада и, должно быть, возвращается с ними домой.
Директор вздохнул. Это был глубокий, полный досады вздох.
– Раз так, об аресте не может быть и речи, – сказал он – Я полагаю мисс.. э… Мюллер сейчас находится в доме.
– Не знаю, – ответил Уилт. – Когда я уходил утром, была дома. Сегодня среда, лекций у нее нет, значит, вполне вероятно, что дома. Почему вы не поедете и сами не посмотрите?
– Потому что, сэр, ваша квартирантка является опаснейшей террористкой. Так что, сами понимаете…
– О Боже! – Уилту вдруг стало совсем дурно. Мистерсон наклонился к нему через стол.
– На ее счету восемь убийств, подозревают, что она организатор и вдохновитель… простите за столь банальные выражения, но они как нельзя лучше подходят к ситуации… Да… Так вот, она организовала серию взрывов, а кроме того, замешана в нападении на инкассаторов. При этом погиб человек Вы, вероятно, уже читали в газетах.
Уилт читал. В приемной травмопункта. После сообщения об этой возмутительной и бессмысленной жестокости было както тяжело читать все остальное. Пусть это произошло где-то там, далеко. И все же тогда смерть охранника казалась Уилту более реальной, чем сейчас, здесь, в кабинете с этим подчеркнуто вежливым господином в коричневом твидовом костюме при шелковом галстуке. Мистерсон напоминал скорее провинциального адвоката, чем борца с терроризмом, было странно слышать, как он запросто произносит слова «террористка», «убийство». Уилт недоверчиво покачал головой.
– К сожалению, все обстоит так, как я сказал, – вздохнул директор.
– Но деньги.
– Помечены, сэр. Помечены, а номера записаны. Ловушка сработала.
Уилт недоверчиво покачал головой. Он все еще отказывался верить.
– Что же вы намерены предпринять? Моя жена и дети, наверное, уже пришли. Если эта немка в доме… тогда там же и все остальные иностранцы…
– Скажите, сэр, а сколько там еще этих остальных… э… иностранцев?
– Не знаю, – ответил Уилт, – каждый день по-разному. Они там толпами ходят!
– А какой у вас обычно распорядок дня? – быстро спросил Мистерсон. – Вы всегда приходите домой обедать?
– Нет. Обычно обедаю в Гуманитехе. Но сейчас я на больничном и по идее должен прийти. – Значит, жена удивится, если вас не будет?
– Сомневаюсь, – усмехнулся Уилт. Иногда я забегаю в пивную перехватить бутербродов. – Но вы ведь предупреждаете ее по телефону?
– Не всегда.
– Я что хочу понять, сэр: поднимет ли ваша жена тревогу, если вы не придете, или лучше позвонить и предупредить ее?
– Ничего она не поднимет, – успокоил его Уилт. – Разве только узнает, что я подыскиваю другое место жительства для… Как там. на самом деле зовут эту чертову бабу?
– Гудрун Шауц. А сейчас, сэр, нам пришлют обед из столовой, и мы займемся соответствующими приготовлениями.
– Какими еще приготовлениями?
Но начальник уже вышел из комнаты, а его помощник в штатском был явно не расположен отвечать на вопросы. Присмотревшись, Уилт с ужасом заметил, что у того под мышкой справа слегка оттопыривается пиджак. Зажмурившись, Уилт чувствовал, что сходит с ума.
Дома на кухне Ева кормила девочек.
– Папу ждать не будем, – объявила она, – папа придет попозже.
– И волынку свою тоже принесет? – спросила Джозефина.
– Какую волынку, милая? У него нет никакой волынки.
– Как же нет, а на ноге? – уточнила Пенелопа.
– Да, но это не та волынка, на которой играют.
– А я однажды видела на параде, как дяди в платьицах играют на волынках, – похвасталась Эммелина.
– Это называется шотландская юбка, а не платьице.
– А я видела, как папа в домике в саду играл на своей волынке, – заявила Пенелопа, – и даже мамино платьице надел.
– Нет, Пенни, папа на ней не играл, – возразила Ева, удивляясь про себя, как же это Уилт ухитрился сыграть на катетере.
– Все равно от волынков такой ужасный звук, – настаивала Эммелина.
– Папа тоже сделал ужасный звук, когда ты прыгнула к нему на кровать…
– Да, милая, ему приснился страшный сон.
– Папе снилось, что он плывет по морю, а водичка теплая-теплая. Я сама слышала!
– Кошмар, – согласилась Ева. – А что вы делали сегодня в садике?
Однако отвлечь близняшек от увлекательной темы папиных злоключений не удалось.
– Мама Роджера сказала, что у папы, наверное, нелады с мочевым пузырем и ему приделали волынку, – сказала Пенелопа. – Мам, а что такое мочевой пузырь?
– Я знаю! – обрадовалась Эммелина. – Это такой поросячий животик, и из него потом добывают волынки! Мне Сэлли рассказывал…
– Наш папа не поросенок…
– Хватит, девочки! – решительно сказала Ева. – Папу больше обсуждать сегодня не будем! Кушайте тресковую икру.
