Блотт при этом известии тоже приуныл. В этот день телефон не слишком часто отрывал его от работы в огороде. Вот только утром раздался звонок Дандриджа, а в остальном все было спокойно. В половине пятого Блотт подслушал разговор сэра Джайлса, который рассказал Хоскинсу про туннель. А в половине шестого, когда Блотт поливал помидоры, позвонил Хоскинс и подтвердил, что насчет туннеля Дандридж не шутит.
– Вот еще новости! – взревел сэр Джайлс. – Что за бредовая затея? Как можно так разбазаривать средства налогоплательщиков?
Блотт покачал головой. Ему мысль насчет туннеля показалась очень даже толковой.
– Да разве его вразумишь? – вздохнул Хоскинс.
– А что Ликем? Может, и он уже молится на этот туннель?
– Не приведи господи. Все зависит от того, действительно ли Дандридж важная шишка. Если да, то министерство может взять Ликема за глотку.
Сэр Джайлс погрузился в размышления. Пока собеседники молчали, Блотт ломал голову над премудростями английского языка. С какой стати лорд Ликем будет молиться туннелю? Что общего между Дандриджем и шишкой? Вот и разберись тут.
– Да, вот еще что, – прервал молчание Хоскинс. – Дандриджу приглянулась ваша благоверная.
Сэр Джайлс поперхнулся.
– Что? – рявкнул он.
– Он неравнодушен к леди Мод. Сказал, что она дивная и восхитительная.
– Дивная и восхитительная? Кто, Мод?
– И изящная.
– Батюшки светы, то-то я гляжу – она сияет, словно кошка, которая слопала канарейку.
– На всякий случай имейте это в виду, – предупредил Хоскинс. – Может статься, это нам на руку.
– Думаете, он того-этого?
– Не исключено, – отозвался Хоскинс.
– Ждите меня в девять в клубе, – с неожиданной решительностью сказал сэр Джайлс. – Надо это обмозговать.
И он положил трубку.
* * *
Блотт злобно уставился на кустик герани. Разговор огорошил его куда сильнее, чем сэра Джайлса. Обнаружив, что влюблен в хозяйку, Блотт весь день ходил, как по облакам. И вдруг – на тебе: Дандридж – его соперник. Блотт был вне себя. Сэр Джайлс не в счет: леди Мод откровенно презирала мужа, к тому же из ее слов Блотт заключил, что сэр Джайлс завел в Лондоне любовницу. Но Дандридж… Блотт вышел из теплицы, привел себя в порядок и отправился домой.
Домом Блотту служила сторожка при въезде в усадьбу. Создатель арки гнался не только за монументальностью, не забыл он и о практической пользе. Одно время внутри арки ютилось сразу несколько семейств, работавших на ферме. Жили они в тесноте, в антисанитарных условиях. Теперь единственным обитателем сторожки был Блотт, и это жилье вполне его устраивало, хотя имелись тут и некоторые неудобства: чересчур маленькие окошки почти заслонялись барельефами на фасаде, внутрь арки вела только одна дверь, и, чтобы пройти арку из конца в конец, приходилось взбираться по лестнице в самое верхнее помещение – просторную комнату над арочным проемом, – а потом спускаться вниз. В этой-то комнате, превратив ее в уютное гнездышко, и поселился Блотт. Одно круглое окошко смотрело на Хэндимен-холл, а из противоположного окна, откуда был виден мост, Блотт мог наблюдать, кто приближается к усадьбе. Одну комнатушку он оборудовал под ванную, другую – под кухню, в третьей хранились яблоки, и нежный яблочный аромат разливался по всем комнатам. А еще одну комнату Блотт отвел под библиотеку. Книги он покупал на лотках в Уорфорде и у букиниста на Феррет-лейн. Никаких романов, никакого легкого чтива – только труды по истории Англии. Это была своего рода научная библиотека – у Блотта развился жгучий интерес к стране, которая его приютила. Желая узнать, как стать настоящим англичанином, он рассудил, что ответ на этот вопрос следует искать только в прошлом. Долгими зимними вечерами он сидел у камина и взахлеб читал о драматических событиях былых времен. Некоторые исторические личности представали перед ним как живые: Генрих VIII, Френсис Дрейк, Кромвель, Эдуард I. Он даже начал отождествлять если не себя, то кое-кого из окружающих с героями и злодеями, о чьих деяниях повествует история. Леди Мод, хоть и замужняя дама, представлялась ему Королевой-Девственницей Елизаветой, а сэр Джайлс наделялся самыми гнусными пороками сэра Роберта Уолпола
[13]
.
Но это зимой. Летом же Блотт дома не засиживался. Дважды в неделю он брал велосипед и отправлялся в Гильдстед Карбонелл. Там он допоздна торчал в пивной «Ройял Джордж», а когда приходило время, укладывался в постель. Обычно в постель к миссис Уинн, содержащей пивную. Миссис Уинн вдовела – ее супруг любезно пал в бою при высадке англо-американских войск в Нормандии. Вдова была последней пассией Блотта за годы войны, и теперь их связывала не столько взаимная страсть, сколько привычка. Миссис Уинн нашла в Блотте надежного помощника – то кружки вытрет, то бутылки разнесет, – а Блотт видел в ней заботливую непритязательную подругу, у которой всегда можно пивком побаловаться: хэндименовское коричневое было его слабостью.
Сегодня пятница, и вечером миссис Уинн наверняка будет его ждать. Блотт уже было вымыл шею и вдруг понял, что больше не испытывает к вдове прежних чувств. Эти чувства и раньше были не бог весть какие пылкие, теперь же неожиданная страсть к леди Мод и вовсе их заглушила. Не то чтобы Блотт рассчитывал на взаимность – не такой уж он простак; просто он почувствовал, что ездить к миссис Уинн больше не стоит. Чудно все-таки. Леди Мод и прежде ему нравилась, но чтобы так, как сейчас… Может, он заболел? Блотт подошел к зеркалу в ванной и высунул язык. Чистый. Уж не погода ли на него действует?
Он как-то слышал, что по весне молодым людям в голову лезет всякая блажь. Но ведь Блотт уже не молод, ему как-никак пятьдесят. Влюбиться в пятьдесят лет. Черт-те что.
Он спустится по лестнице, сел на велосипед и, переехав мост, направился в сторону Гильдстед Карбонелла. На перекрестке он услышал, что его нагоняет машина. Блотт свернул к обочине и дал ей проехать. Это был «бентли» сэра Джайлса. «В гольф-клуб, к Хоскинсу, – догадался Блотт, провожая машину подозрительным взглядом. – Небось, задумал какуюнибудь пакость». Он снова оседлал велосипед и, отпустив педали, нехотя скатился с холма – туда, где его ждала пивная «Ройял Джордж» и миссис Уинн. Наверно, следует сообщить леди Мод о подслушанном разговоре. Или нет, лучше не надо. Делать ему нечего – рассказывать хозяйке, что Дандридж по ней сохнет. «Пускай он сам что посеет, то и пожрет», – думал Блотт, гордясь, что знает такое красивое выражение.
Встретившись в Уорфордском гольф-клубе, сэр Джайлс и Хоскинс устроили военный совет.
– Должны же у него быть какие-то слабости, – кипятился сэр Джайлс. – Грешки за всяким водятся. Тут бы мы его и подловили.
– Мод? – намекнул Хоскинс.
