— Прости меня, — прошептал Билл, вставая перед ней на колени.
Он целовал ей руки и лицо, обнимал за плечи. Все напрасно — Бекка напоминала сидящую статую.
— Я совсем растерялась, — продолжала она. — Куда звонить? Я не знаю ни одного номера. Здесь не Англия, чтобы набрать девятьсот девяносто девять, и там подскажут.
[27]
— Ты права, дорогая. Мы как-то не подумали узнать номера экстренной помощи. Я завтра же это исправлю. У нас будут все необходимые номера.
— Я схватила Холли на руки, выскочила с ней на улицу. Вокруг ни одного такси. Это просто чудо, что у меня оказалась визитка Тессы Девлин. Я позвонила ей, и тогда все наладилось. Хью с Тигром отвезли нас сюда. А доктор Кхан — он просто…
Бекка замолчала. Билл стоял, глядя на спящую Холли. Она сомневалась, слышит ли муж ее слова.
— И где же ты был? — спросила она, удивляясь своему спокойствию.
— Мы с Шейном отправились выпить, — сказал Билл и тут же спохватился. Он представил, каково жене слышать подобные слова. — Не одни. С немцами. Нам нужно было их успокоить. Представляешь, днем мы ездили в Яндун и там… Не всем крестьянам нравится затея с «Зелеными землями». Некоторые протестовали, в том числе и мальчишка. Один из охранников не сдержался и ударил ребенка. Мне пришлось вмешаться… Понимаешь, Бекки, немцы очень нервничали, боялись, как бы все это не отразилось на судьбе проекта.
— Боже милостивый, — прошептала Бекка, отворачиваясь от Билла. — Билл, я не ослышалась? У твоей дочери приступ астмы, я мечусь, не зная, куда бежать, а ты торчишь в каком-то баре?
Билл растерянно глядел на жену. Любые слова, любые доводы сейчас были бесполезны. Он слишком многого хотел от этого мира. Хватило бы на целый список. Но больше всего Биллу хотелось, чтобы его жена и дочь жили в достатке и безопасности. И еще — чтобы они гордились им. А мир как будто посмеялся над ним, впихнув все события в один день. Надо же было этому чертовому Суню именно сегодня устроить хвастливый показ. И именно сегодня китайского мальчишку потянуло бросаться обломками кирпичей в охранников. А тут еще немцы, испугавшиеся за свои денежки, потом пьяные козлы, приставшие к китаянке, которую он знает только в лицо. И вдобавок — именно сегодня у Холли случился приступ астмы. Господи, где же справедливость?
Может, лучше рассказать ей все как было? Ведь он действительно собирался домой. Он очень хотел поскорее вернуться домой. Но у него такая работа. Неужели Бекка этого не понимает? Неужели она не понимает, что для него нет никого важнее, чем они с Холли?
Рассказать все? Но ведь тогда придется рассказать и про высокую китаянку.
Девлин велел Тигру отвезти Холденов домой. Бекка держала спящую Холли на коленях. Билл осторожно гладил дочь по волосам. Молчание было ему в тягость, и он сказал:
— Смотри, она уже почти в норме. Все-таки у нашей дочери сильный организм.
И тут Бекку прорвало.
— Она в норме? Да что вообще ты знаешь о своей дочери, Билл? Тебя же вечно нет дома! Как у тебя язык поворачивается говорить такие вещи? В норме? Совсем не в норме! И в школе ей непросто. Холли поступила в середине года, когда другие дети уже перезнакомились между собой, а твоя дочь играет одна.
До сих пор Бекка молчала об этом, не желая расстраивать Билла. Она понимала, что он и так несет на себе всю тяжесть их безбедной жизни в Шанхае. Но сейчас она не могла сдержаться. Ее несло, и слова сами выскакивали изо рта.
— Ты, конечно же, ничего не знал об этом. Не знал, что Холли тяжело дышать из-за грязного шанхайского воздуха. Не знал? Так хотя бы помолчи и не сотрясай этот грязный воздух пустыми словами!
Машина поднималась по пандусу, ведущему на скоростную автостраду Яань. Казалось, они взлетали к небесам. Огни города теперь сверкали где-то далеко внизу.
— Прости меня, Бекки, — тихо сказал Билл. — Все у нас наладится. Я постараюсь, чтобы наладилось.
У Бекки брызнули слезы. Билл обладал одним замечательным качеством: он всегда первым протягивал руку, не позволяя ссоре перейти в размолвку. Они ни разу не легли спать, сердясь друг на друга. Словно рыцарь, Билл оберегал покой их семейного ложа. Он умел признавать и исправлять ошибки. Другой мужчина, услышав сетования жены, наверняка бросил бы ей: «Между прочим, перебраться в Шанхай было твоей идеей». От Билла она никогда такого не услышит… Однако здешняя жизнь оказалась не такой, как ожидала Бекка.
— Знаешь, когда мы только собирались переехать сюда, мне очень хотелось послушать знаменитый джаз-оркестр, который играет в ресторане отеля «Мир»,
[28]
— сказала она, едва не смеясь, поскольку сейчас это звучало нелепо. — Еще хотелось увидеть антикварный рынок на улице Дунтай, накупить там агитационных плакатов и значков с изображением Мао. Во всех путеводителях по Шанхаю говорилось, что эти места обязательно нужно посетить.
Билл обнял ее.
— Я хотела, чтобы мы все это увидели своими глазами, — продолжала Бекки, перекладывая спящую дочь на другое колено. — Я хотела пить с тобой коктейли в шанхайских отелях, где в тридцатые годы можно было заказать кальян с опиумом прямо в номер. Но экзотика — не главное. Я хотела поддерживать тебя, Билл. Делить с тобой все тяготы, а не скулить и жаловаться. Ну почему наша жизнь здесь не складывается так, как хочется?
— Мы сделаем все, как ты говоришь. Послушаем джаз, выпьем коктейли, — заверил Билл, гладя жену по лицу.
Как он мечтал сейчас, чтобы ее глаза снова засияли!
— Но когда это будет?
— Начиная с завтрашнего дня, Бекки, — пообещал Билл, кивая в такт каждому произносимому слову.
И Бекка знала, что это не просто слова. Теперь Билл возьмется за переустройство их шанхайской жизни, проявляя свою всегдашнюю упрямую решимость. И больше не будет тех страшных минут, которые она пережила сегодня. Муж не позволит, чтобы она и Холли чувствовали себя одинокими и заброшенными в громадном чужом городе.
«Мой муж, — подумала Бекка. — Человек, умеющий профессионально решать проблемы».
Билл никогда не понимал, почему многие с грустью вспоминают о временах своей молодости. Быть молодым зачастую означало быть бедным, необходимость долго и упорно пробиваться в жизни и работать, не щадя себя.
Ему казалось, что люди переоценивают свои юные годы. А может, они говорили сущую правду и их юность проходила совсем по-иному? Может, у него и молодости-то настоящей не было? Во всяком случае, восемь лет подряд Билл именно так и думал.
Подрабатывать он начал еще в двух последних классах школы. Работал по выходным и на каникулах. Затем четыре нелегких года в университете, еще шесть месяцев подготовки к экзаменам в Общество юристов и, наконец, пара лет стажировки в фирме «Баттерфилд, Хант и Вест».
