«Какая же я дура! Узнала их номера и обрадовалась, как будто в шанхайских чрезвычайных службах все говорят по-английски».
Она давно не держала на руках новорожденных детей и успела забыть, что младенцы пахнут молоком. По сравнению с нынешней Холли ребенок был просто невесомым.
Бекка не помнила, что и как она объясняла Биллу. Из памяти напрочь вылетела их поездка в такси. Осталась лишь сцена: Билл расплачивается с таксистом, а она с ребенком на руках стоит в вестибюле Международного семейного госпиталя. И самым отрадным зрелищем были не бросившиеся к Бекке медсестры, а он — доктор Сарфраз Кхан. Индиец отдавал распоряжения и одновременно расспрашивал Бекку, когда и где она обнаружила ребенка. Затем доктор Кхан скрылся за дверями отделения интенсивной терапии, а они с Биллом остались ждать в холле.
Через час индиец вышел к ним. Бекку вытошнило, и она исторгла из себя весь кофе, который Билл заботливо ей принес. Она не хотела кофе; Билл отправился за ним, чтобы хоть как-то поддержать жену. И вытошнило Бекку не столько от кофе, сколько от мысли, что случилось бы с этим младенцем, не спустись она в подвал.
— Девочка совершенно здорова, — объявил доктор Кхан. — Правда, это не моя заслуга, а ваша, миссис Холден.
Бекка покачала головой. Она безумно, чудовищно устала.
— Простите, доктор. Я все время докучаю вам.
— Вовсе нет, — со смехом ответил индиец. — Вы привозите ко мне больных детей, которым требуется помощь. Именно это и есть моя работа.
— Большое вам спасибо, — сказала Бекка, пряча лицо в ладонях. — Я вам так благодарна, Сарфраз.
Она заплакала.
«Какое странное имя — Сарфраз», — подумал Билл, обнимая всхлипывающую жену.
На следующий день после случившегося Холден-старший сказал Биллу, что загостился у них и ему пора возвращаться домой.
Оставив Бекку в постели, они пошли в парк, где Холли любила кататься на велосипеде. Прогулка прошла вполне мирно, если не считать небольшого спора. Билл полагал, что с велосипеда пора снимать стабилизирующие колесики. Дед считал, что Холли еще рано ездить на двухколесном велосипеде.
Вскоре после того, как они вернулись с прогулки, из динамика детского монитора донеслись приглушенные голоса. Билл озадаченно почесал затылок. Похоже, вчера они забыли выключить это устройство, когда вернулись из больницы и отпустили заспанную аму. Конечно, забыли, поскольку оба едва держались на ногах и улеглись по обе стороны от мирно посапывающей Холли.
Монитор не был рассчитан на четкую трансляцию голоса, и звуки, раздающиеся из динамика, почему-то напомнили Биллу телепередачи его детства о пришельцах из иных миров. Застав его за просмотром, отец всегда сердился: «Парни на этом деньги заколачивают, а ты забиваешь себе голову их стряпней!» Удивительно, но старик ни разу не повысил голос на Холли. Сейчас он терпеливо объяснял внучке, почему он должен вернуться в Лондон.
— Деда Вилл, я не хочу, чтобы ты уезжал! — чуть не плача, твердила Холли.
— Надо, радость моя. Дома дела ждут.
Дорис увела Холли, чтобы «не мешать дедушке собираться». Что нравилось Биллу в дочери — она никогда не капризничала.
«Я бы в свои четыре года наверняка устроил рев на весь дом», — подумал он.
На панели монитора перемигивались зеленые огоньки индикаторов. Доктор Кхан (Билл узнал его голос) о чем-то спрашивал Бекку. Та едва слышно отвечала. Подождав еще немного, Билл направился в спальню. Бекка в спальной пижаме сидела на кровати, однако чувствовалось, что она вот-вот погрузится в сон. Билл вздрогнул, увидев в руках индийца одноразовый шприц. Он подбежал к жене, обнял и погладил по волосам. Бекка сонно посмотрела на него. Ее глаза закрывались сами собой.
— Я ввел вашей жене небольшую дозу диазепама,
[38]
— сказал доктор Кхан. — Это поможет ей уснуть.
— Я все равно не засну, — возразила Бекка и закрыла глаза.
Ее голова упала на подушку, и через минуту она уже спала. Постояв еще немного, Билл с индийцем тихо вышли.
— Когда миссис Холден выспится, привезите ее к нам в больницу, — предложил доктор Кхан. — Пусть посмотрит на спасенную девочку. Это поможет ей окончательно избавиться от шока.
В детской Холли подробно объясняла Дорис какой-то замысловатый ритуал из жизни принцесс.
— Откуда взялся этот ребенок? — спросил Билл.
Смысл его вопроса был совсем иным: как такое могло произойти?
Доктор Кхан пожал плечами. Он глядел из окна во двор. Там стояло несколько машин, поджидавших обитательниц «Райского квартала».
— В Шанхае ежегодно делается около трехсот тысяч абортов, — сказал индиец. — Представляете? Сделать аборт проще, чем удалить зуб.
Он шумно выдохнул.
— Вы спросили, откуда этот ребенок. Не знаю. Могу только предполагать. Возможно, в семье ждали сына, а дочь им была не нужна. Здесь такое не редкость. Либо мать этой крошки надеялась, что ее мужчина оставит свою семью и перейдет жить к ней.
Доктор Кхан наверняка многое знал о «Райском квартале» и других подобных местах.
— Иногда эти девушки мечтают о невозможном, — продолжал он. — Верят, что ребенком накрепко привяжут мужчину к себе. А потом, когда мечты разбиваются, случается… вот такое. — Он печально вздохнул. — Скорее всего, мать этой малышки — одна из дагунмэй. Так здесь называют приезжих женщин. Нужда гонит их из провинции в крупные города. Они берутся за любую работу. — Доктор помолчал и кивнул в сторону двора. — Я все-таки сомневаюсь, чтобы это сделал кто-то из местных женщин. Они грамотнее и сообразительнее, нежели дагунмэй, и не станут донашивать ребенка, который им не нужен.
Во двор въехало потрепанное красное такси. Рядом с роскошными автомобилями оно смотрелось бедным родственником. Из такси вылезла Элис Грин. Доктор Кхан сказал, что ему пора возвращаться в госпиталь. Билл поблагодарил индийца и проводил его до лифта.
Через несколько минут лифт поднялся снова, и оттуда вышла Элис.
Биллу не хотелось впускать ее в квартиру. Во всяком случае, сейчас ей тут делать нечего.
— Это для Бекки, — сказала Элис, подавая Биллу пакет из плотной коричневой бумаги, внутри которого шуршали чайные листья. — «Колодец дракона», знаменитый зеленый чай из Ханчжоу.
[39]
Сорт Лунцзин.
[40]
Билл вертел в руках пакет с чаем. Все эти названия ему ничего не говорили.
— Вы знаете о случившемся? — спросил он Элис.
Журналистка кивнула.
