— Бекка позвонила мне, когда вы вернулись из больницы. В Шанхае у нее не так много людей, кому она может позвонить.
Элис немного смутилась, чувствуя, что последние слова Билл может расценить как осуждение.
— Спасибо вам за участие, Элис. Простите, что не могу пригласить вас в квартиру. Бекка совсем недавно заснула.
— Конечно, Билл. Не стоит ее будить.
— Вы намерены написать об этом ребенке?
— Нет. — Улыбка Элис больше походила на гримасу боли. — Брошенный ребенок? Брошенный в буквальном смысле слова? Моя газета не станет это печатать. Подобное в Шанхае не считается сенсацией.
На следующий день отец Билла улетал в Лондон.
В аэропорту они встали в длинную очередь летевших эконом-классом. Регистрация подвигалась медленно.
«Бедность крадет у людей время», — подумал Билл.
Он обвел глазами очередь. Китайцев, собирающихся в Англию, было заметно больше, нежели европейцев.
— Папа, давай я доплачу, и ты полетишь первым классом. Или хотя бы бизнес-классом.
Старик замотал бычьей головой.
— Не вижу смысла, — сказал он, ставя чемодан на пол и приготовившись отстоять всю очередь. — К чему сорить деньгами? Я все равно просплю до самого Хитроу.
Раньше Билл стал бы настаивать, а Холден-старший прочел бы ему лекцию о бережливости. Но теперь вроде бы оба они изменились.
— Когда ты вернешься домой, думаю, Бекке уже будет получше, — сказал старик.
Билл кивнул. Что-то действительно поменялось в их отношениях. Многолетняя глыба льда начала таять. И все благодаря Холли. Но когда Холден-старший махнул ему на прощание и скрылся в дверях терминала, Билл испытал привычное облегчение.
Он осторожно лег и обнял жену. Бекка что-то пробормотала спросонок. В соседней спальне Дорис раздевала Холли, готовясь ее купать. Девочка важно объясняла китаянке, что сегодня будет спать одна, поскольку «мамочке нездоровится, и папочка лег вместе с мамочкой».
Билл уже почти засыпал, когда Бекка тихо позвала его. Он приподнялся на локте. Жена лежала с закрытыми глазами.
— Что, мой ангел?
— Помнишь, когда ты стажировался, я приходила и ждала тебя за дверью? Твой обеденный перерыв длился не больше часа, и мы всегда выбирали какую-нибудь забегаловку с быстрым обслуживанием. Ты помнишь то время, Билл?
Он зарылся лицом в ее волосы, вдыхая их удивительный запах. Потом нежно поцеловал Бекку в шею и в плечо, скрытое пижамой.
— Я все помню, — сказал Билл. — Поспи еще. Сон пойдет тебе на пользу.
Бекка покачала головой. Даже в темноте Билл видел ее улыбку.
— Хорошее это было время, правда? — спросила она.
— Хорошее, — согласился он.
— Тогда мы его не ценили. Я и теперь бы так хотела, но не могу приехать и ждать тебя за дверьми.
Он промолчал. Бекка ни в чем его не упрекала. Она понимающе гладила его по груди.
— Ты ведь не о такой работе мечтал, Билл?
— Да, ангел мой. Я мечтал не о такой работе.
Прошло еще несколько минут. Билл не очень понимал, в какую сторону Бекка повернет этот разговор. Уж если вспоминать о «добрых старых временах», нужно вспомнить и то, как они бедствовали тогда.
— Билл?
— Да, дорогая.
Чувствовалось, что Бекка подыскивает слова, чтобы начать разговор о чем-то ином, не связанном с ностальгическими воспоминаниями. В ванной плескалась вода.
— Мне нужно съездить в Англию.
Сказано было так, будто эта мысль только что забрела Бекке в голову. Но Билл понимал: жена до сих пор не знает, как лучше начать.
— Ты хочешь вернуться? — спросил он. — Неужели ты соскучилась по Лондону?
Мир, который они только-только стали выстраивать здесь, вдруг закачался.
— Мой отец неважно себя чувствует, — выбросила козырную карту Бекка. — Твой здоровее моего. А у моего вдобавок еще и болезненная гордость. Ни за что не сознается. Но я-то чувствую. Сегодня я позвонила ему и поняла, что должна поехать. Да и Холли, наверное, не откажется сменить обстановку.
Все это было сказано нарочито веселым, почти беспечным тоном. Наверное, Бекка и впрямь радовалась, что нелегкий для нее разговор начат.
— И надолго? — спросил Билл, толком не зная, как реагировать на решение жены.
— Пока не могу сказать. Все будет зависеть от самочувствия отца. Я хочу поговорить с его врачами.
В голосе Бекки зазвучали слезы. Билл крепко обнял жену и прижал к себе. Как будто этот жест удержит ее и заставит отказаться от уже принятого решения!
— Но если ты толком не знаешь, когда вернешься, не проще ли нам всем уехать отсюда? — спросил Билл.
— Ни в коем случае, Билл. Ты ведь только начал входить в курс дела. Пусть Шанхай был моей идеей, но ты принял ее. Мы оба понимали, что в Лондоне у тебя — никаких перспектив. А здесь ты за несколько лет станешь полноправным партнером фирмы. Когда Девлин сказал мне это на том обеде, я сразу почувствовала: вот он, шанс.
— Но ведь мы ехали сюда вместе, Бекки! Ты оставляешь меня наедине с работой и пустыми стенами?
— Билл, мы были и останемся семьей. Ты же знаешь: иногда семьям приходится на время разъединяться.
Холли весело плескалась в ванной. При мысли, что скоро он может не услышать смеха дочери, у Билла сжалось сердце.
— А я думал, что мы с тобой заведем второго ребенка. По-моему, сейчас самое время.
— О чем ты, Билл? — Бекка старалась не показать виду, что эта мысль постоянно крутилась и в ее голове.
— Не о чем, а о ком. О будущем брате или сестре для Холли.
Второй ребенок был козырной картой Билла. Его единственной козырной картой.
— Чтобы заводить ребенка, у женщины должно быть спокойно на душе. А каково это, если будущая мать разрывается между мыслями о ребенке и своем отце?
— Кстати, доктор Кхан говорил, что найденная тобой малышка родилась на удивление здоровой.
— Билл, я сегодня лежала и думала о мире, в который мы попали. Это жестокий и тяжелый мир. И так ли уж жизнь в сегодняшнем Китае отличается от тех давних времен, когда в иностранных кварталах были таблички «Вход китайцам и собакам воспрещен»? Многое ли изменилось?
— Очень многое, Бекки. Жизнь в Китае стала значительно лучше. Об этом нельзя забывать. И главное — она становится лучше для все большего числа китайцев. Учти, нам куда легче, чем им. У нас здесь замечательные перспективы. Ты же сама говорила, что в Лондоне мы о таком даже не мечтали.
— Но в Лондоне я не знала, что для прекрасной жизни здесь нужно научиться на многое закрывать глаза.
