Билл вздохнул.
— Тогда поищи знаешь где? На диске «Супертанцы-1999». Возможно, «Y. М. С. А» там.
— Ладно, — неуверенно согласилась Бекка.
Так всегда. Уж если Холли требовалась какая-то песня, родителям приходилось шерстить всю свою коллекцию дисков.
— Не отключайся, Билл. Холли хочет поговорить с тобой. — Послышалось шуршание. Бекка передавала трубку дочери.
— Холли, ты меня слышишь?
Ему ответил вежливый, но какой-то незнакомый голос. Неужели за это время дочь так выросла, что у нее изменился голос? Не может быть. Наверное, ему показалось.
— Я слушаю. — И снова — какой-то незнакомый голос.
— Холли, это же я, твой папа.
— Я знаю. — Еще одна пауза. — У меня вопрос.
— Я тебя слушаю, дорогая.
— Тебе прошлой ночью было страшно?
Билл встал и посмотрел в зеркало. Увидев свое отражение, он содрогнулся. Ощущения — это одно. А вид у него сейчас был такой… Он не представлял, как покажется в офисе.
— Было ли мне страшно, ангел мой? — Откуда малышка могла знать о случившемся прошлой ночью? Каким образом? — А почему прошлой ночью мне должно было быть страшно?
— Потому что ты был один.
Билл засмеялся. Простые слова дочки рассмешили его так, как не могла бы рассмешить самая остроумная шутка.
— Нет, радость моя, мне не было страшно. — Боже, как хорошо, что они обе ни о чем не догадываются! — А знаешь почему?
Молчание. Должно быть, Холли качала головой.
— Нет, — наконец сказала девочка.
Где-то поблизости послышался голос Бекки, пытавшейся забрать у Холли трубку.
«Она и мой ребенок тоже», — подумал Билл.
— Если мне вдруг станет грустно или страшно, достаточно лишь подумать о вас с мамой, и мне тут же становится лучше. Я всегда помню, что ты — моя маленькая девочка. Мысль может согревать, как солнце. Мысль может делать человека счастливым.
В трубке было тихо. Исчезли все окружающие звуки. Неужели связь оборвалась?
— Холли, ты меня слышишь?
— Мне нужно пойти почистить зубы.
Его дочь не извинялась. Она просто констатировала факт. Холли как будто подменили!
— Подожди еще немного. Я тебе не все сказал!
— Пока-пока! — скороговоркой выпалила Холли.
В Шанхае, когда он звонил с работы, дочь забывала, что ей надо чистить зубы, мыться и ложиться спать. Биллу действительно стало страшно.
— Подожди, дорогая. Ты успеешь почистить зубы. — Билл умолк, не зная, что говорить своему далекому ангелу. И вдруг слова пришли сами собой. — Ты просто помни, что я — твой папа. И помни, что я никогда тебя не разлюблю. Что бы ни случилось, где бы ты ни находилась и где бы ни был я, я всегда буду тебя любить и радоваться тому, что я — твой отец. И я очень горжусь, что ты моя дочь. Очень горжусь. Холли, вспоминай мое лицо. Вспоминай мой голос. Договорились?
Опять молчание.
— Холли!!!
— Да, папа, но мне действительно нужно идти чистить зубы.
Наконец-то он слышал голос прежней Холли!
— Спокойной ночи, папа.
— Спокойной ночи, ангел мой.
Глава 13
Билл слонялся по своей опустевшей квартире, вертя в руках желтую бейсболку с эмблемой «Лос-Анджелес лейкерс». Шапочка, конечно же, местного производства. Подходя к окнам, Билл бросал взгляд на соседний корпус. Свет в квартире Цзинь-Цзинь так и не появился.
«Какая банальность, — думал Билл. — Еще один большеносый урод созрел для того, чтобы завести интрижку с китаянкой. Стоило жене уехать… Все по шаблону. Не думал, старина, что и тебя потянет туда же».
Он был один и потому начал говорить с собой вслух.
— Полюбуйся на себя. Прикидываешь, сколько надо прождать до следующего шага? Что ты сейчас делаешь? Что, по-твоему, ты сейчас делаешь? — настойчиво спрашивал себя Билл, не выпуская из рук бейсболку.
— А что такого я делаю? — продолжил он диалог с собой. — Ничего особенно. Просто соображаю, как лучше всего вернуть ей бейсболку. Я здесь один. Это грустно, но я один. Разве одиночество является нарушением супружеских клятв?
Он продолжал убеждать себя, что не совершает ничего дурного, но чем весомее делались аргументы, тем все более сомнительной казалась ему собственная невиновность.
Билл продолжал бродить по квартире, не решаясь выйти за дверь. Он нервничал; у него не хватало духу отправиться в соседний корпус. Потом вся эта затея представилась ему и вовсе дурацкой. Женщины часто истолковывают подобные спонтанные действия по-своему, и вместо понимания его поступок может вызвать отвращение.
Субботний вечер тянулся еле-еле. Билл снова и снова смотрел на ее окна. Наконец в квартире Цзинь-Цзинь зажегся свет, но тут во двор въехал серебристый «порше». Вскоре окна снова погасли. Билл направился к холодильнику, раскрыл дверцу и принялся исследовать его содержимое. Смотреть, как Цзинь-Цзинь выходит и садится в машину, ему не хотелось. Если честно, не хватало духу.
Билл зашвырнул бейсболку в угол и, не раздеваясь, улегся на свою короткую кровать. Он и сам не понимал, почему не перебирается в пустующую большую спальню. Смешно, как будто там чужая комната. Он вдруг подумал, что у них с Цзинь-Цзинь есть общая черта — одиночество. Как и он, китаянка большинство вечеров проводит одна. Телефон молчит. Она сидит и тоскует. Но может, он ошибается и Цзинь-Цзинь по вкусу такое времяпрепровождение? А тоскует, изнывая от одиночества, законная жена владельца серебристого «порше»?
Воскресным вечером Билл все-таки отправился к Цзинь-Цзинь.
Возможно, наносить ей визит было еще слишком рано. Но впереди — целая рабочая неделя, иначе придется ждать следующего уик-энда. К тому времени Цзинь-Цзинь купит себе новую бейсболку, а про эту забудет. Подумаешь, какая-то шапочка, оставленная в чайном домике!
Но ведь она же вернула ему пиджак, поэтому вполне уместно сделать ответный жест вежливости. Он всего-навсего вернет соседке забытую ею бейсболку и уйдет.
Билл пересек двор, вошел в нужный подъезд, вызвал лифт и поднялся на ее этаж. Он вспомнил, как тогда ему пришлось удерживать пьяную Цзинь-Цзинь, пока она рылась в сумочке, ища ключи.
На этом все должно было бы кончиться. Порядочному мужчине этого вполне хватило бы.
И тем не менее Билл нажал кнопку звонка.
Шагов он не услышал, и слава богу. Внутри играла музыка, но дверь ему не открывали. Билл уже собрался вернуться в свою спокойную одинокую жизнь, но тут дверь неожиданно распахнулась. На пороге стояла удивленная Цзинь-Цзинь. И кто придумал, что у азиатов непроницаемые лица? На скуластом лице китаянки (Биллу сразу вспомнилось слово «дунбэй-хо» — северо-восточный тигр) отражалось неподдельное удивление и даже радость.
