— Да будет вам, Билл! — засмеялась Тесса, считая это розыгрышем.
— Это правда! — упрямо произнес он.
Ему почему-то захотелось убедить Тессу в правоте своих слов. Часть его, еще сохранявшая трезвый рассудок, призывала ни в коем случае не затевать спор. Но Билл слишком много выпил, чтобы прислушиваться к голосу разума. Он вспомнил яндунского мальчишку, бросавшего камни в «чудо-дома», и жестокость охранников. Тесса должна знать об этом. Они все должны знать об этом.
— Понимаете, детям яндунских крестьян отказывают в праве на будущее. Они уже сейчас не нужны государству, а когда вырастут — тем более не будут нужны. Нет никакой разницы между этими ребятами и фабричными рабочими Дунбэя, которых государство «временно уволило». Временно! До конца их жизни! Но те-то хоть взрослые. А здесь — дети. Китаю не нужны его дети!
Бекка встала, чтобы посетить туалет. Перехватив взгляд мужа, она выразительно постучала по своим часикам. Пора возвращаться и отпустить аму, которую они оставили с Холли.
— Определенное неравенство, что и говорить, существует, и его нельзя отрицать, — кивнул Девлин.
Он поднес к губам бокал. Бокал был пуст, и это чрезвычайно удивило главу Шанхайского филиала.
— Согласна, — заявила стилистка, поняв слова Девлина по-своему. — Взять тех же мигрантов. Полиция должна принять какие-то меры.
Проходя мимо Билла, Бекка слегка дотронулась до его макушки. Это был второй сигнал не затевать спора.
— Определенное неравенство? — переспросил Билл, игнорируя болтовню модной южноафриканской дурочки.
— Дружище, лучше пропустим еще по бокальчику, — попытался отвлечь его Шейн.
Билл проигнорировал и его.
— Все китайское «экономическое чудо» построено на неравенстве. Говорят, к середине века Китай по уровню производства превзойдет Штаты. Возможно. Но и тогда полмиллиарда китайцев будут жить на два доллара в день. Это у них называется коммунизмом.
— Китайцы давно уже не коммунисты, и вы это прекрасно знаете, — раздраженно возразил Девлин.
— Я что-то не понимаю, на чьей вы стороне, Билл? — со смехом спросила Тесса.
— Но вы ждете хотя бы символического заявления о равенстве. Формального кивка. Разве не так? — допытывался Билл. Сейчас, как никогда, ему было важно добиться от босса понимания. Он залпом осушил бокал и продолжал: — Вы ждете, что правительство хотя бы осторожно признает существование неравенства и кинет жалкие крохи помощи тем же яндунским детям. А зачем Китаю равенство? Оно здесь не работает. Я скажу больше: западный мир тоже не заинтересован в здешнем равенстве.
Девлин поморщился, будто жевал лимон. Шейн махнул официанту, заказывая очередную бутылку.
— Если здесь установится равенство, кто согласится работать за миску лапши? — все больше распалялся Билл. — Себестоимость производства резко взлетит, и тогда Китай потеряет привлекательность. Китай богатеет, пока в нем сохраняется обездоленное большинство. — Он нетерпеливо повернулся к Шейну. — Да где же это чертово шампанское?
— Ох, Билл! — Тесса засмеялась так, как обычно смеются взрослые над рассуждениями подростков. — Что за речи, Билл?
Шейн наполнил бокалы. Едва пригубив, Билл понял, что переполнен шампанским. Пьяный задор остывал, однако желание растолковать этим людям очевидные вещи не исчезало.
— А что вам не нравится в моих речах, Тесса? — с вызовом спросил он. — Что вы желаете от меня услышать? Панегирик китайским «чудесам»?
Тесса перегнулась к нему через стол, как будто они сидели здесь только вдвоем.
— Без этого ужасающего неравенства, Билл, вы бы все потеряли, — почти шепотом сказала она.
— Как это понимать? — спросил он, тоже подаваясь вперед и глуповато улыбаясь.
Жена Девлина сердито тряхнула головой.
— Нечего лить слезы по чумазым китаезам, Билл. Все, что мы имеем, построено на вопиющем неравенстве. Или вы впервые слышите об этом? Я поверила бы вам, если бы вы только вчера приехали в Китай. Но вы живете здесь почти год. Так усвойте наконец: в этой стране все строится на неравенстве. Да, Билл. Все, что вы имеете сейчас. Все, что вы будете иметь, когда станете партнером. И все, что вы имели до сих пор.
— Как прикажете понимать ваши слова?
За столом вдруг стало тихо. Билл прекрасно знал, как понимать ее слова.
— Как это ни цинично, но нам нужно радоваться, что это чумазое большинство существует. Им нужно выживать. Любой ценой. И потому они готовы работать на самых жутких фабриках, скрести наши туалеты и делать еще десятки и сотни тяжелых и скучных работ. Кто половчее, зарабатывает раздвиганием ног. А иначе у нас не было бы образа жизни, к которому мы привыкли, вторых домов, бонусов и много чего еще. — Тесса умолкла, решая, стоит ли продолжать. Но она тоже достаточно выпила сегодня. — Да, Билл, у нас не было бы ничего, чем мы вдоволь наслаждаемся сейчас. И вам бы не видать вашего великого маленького приключения как своих ушей.
Они молча глядели друг на друга. Билл ждал, не зная, осмелится ли она выдать его тайну.
— А не пора ли нам отправиться по домам? — спросил Шейн.
Он заметил официанта и что-то пролаял ему на мандаринском диалекте.
Девлин взял жену за руку. Тесса даже не шелохнулась.
— Не понимаю, о чем вы, — сказал Билл.
Опьянение не прогоняло страх, а лишь опускало поглубже, где он продолжал бурлить, норовя вырваться на поверхность.
— Неужели не понимаете? — притворно удивилась Тесса. — Попробую объяснить еще проще. Нечего лить слезы об участи китаез. Все, что они продают, — это подделка. Фальшивка.
— Их часы — это точно подделка, — закивала головой стилистка. — У меня в Дурбане есть младший брат. Еще совсем мальчишка. Хотела ему купить часы, а как посмотрела… Позвонила ему и сказала: «Питер, у меня рука не поднимается покупать тебе подделку».
— Китайцы — мастера по части фальшивок, — с нескрываемым презрением повторила Тесса. — У них не только полно фальшивых часов и пиратских дисков с фильмами и компьютерными программами. У них наверняка и оргазмы фальшивые. А их любовь? Тоже явная фальшивка. — Она допила шампанское, поставила бокал и насмешливо поглядела Биллу в глаза. — Китайская любовь…
— Вы опять не знаете, о чем говорите, — бросил ей Билл. — Глупо сваливать в одну кучу какие-то часы и любовь. Сомневаюсь, чтобы вы знали хотя бы одного китайца.
— Как именно знала? В библейском смысле? — усмехнулась Тесса.
— А идите вы к черту! Что с вами говорить?!
— Полегче, Холден, — встрепенулся Девлин. — Вы все-таки разговариваете с моей женой.
Шейн, стоявший возле стола, потянул Билла за руку.
— Вставай, дружище. Пора ехать домой, баиньки, — сказал он. — Тигр ждет.
— Кто-нибудь может вызвать мне такси? — вопрошала южноафриканская стилистка. — Бунд просто кишит попрошайками.
