По пути во дворец хозяин медленно пил шампанское, смотрел в окно, откинувшись расслабленно на сиденье из изящной тонкой кожи; держа свою левую руку у меня на ляжке, он слегка ласкал меня, но очевидно, без желания заниматься любовью. Он оставил меня перед главным входом, откуда я в сопровождении охранника вернулась в свой номер. Когда я заснула, начинало светать. Проснулась я примерно в полдень. На самом деле меня разбудил стук в дверь. Это был охранник, который спрашивал, хочу ли я пойти в дворцовый «бутик», где мы выбирали платья, потому что как раз сейчас привезли новые модели и пора было обновить гардероб. Я отказалась, но, когда узнала, что привезли итальянские туфли, сказала, что иду.
И вот после обеда я пошла выбрать себе что-то из обуви, взяла три пары босоножек и одни красивые туфли на выход, как те, в которых я была вчера на ужине. Я задержалась минут на двадцать в комнате и поспешила к бассейну. По пути я размышляла, стоит ли сказать Даниэле о том, что вчера произошло в приморском ресторане. Я так и не приняла решение, а как только я встретила Даниэлу у бассейна, то она сразу спросила, что нового, как будто что-то тут вообще может происходить. При упоминании ужина она просто засыпала меня вопросами, требуя рассказа в мельчайших подробностях.
Самого главного я ей не сказала – о той записке и номере телефона, который я держала в голове.
Через несколько дней я смогла на минуту воспользоваться невнимательностью охранника и набрать на телефоне в холле номер, полученный в записке от официанта в ресторане. Я не смогла дозвониться: прозвучало около десяти гудков, но никто не отвечал. Конечно, я не отступилась и решила на следующий день попробовать опять сразу после обеда.
Я проснулась вся в поту. Всю ночь мне снилось, что я гуляю по пустым улицам Белграда, моего города, который мне все чаще вспоминался. Все длилось бесконечно долго – я и сейчас могу описать, как шла во сне. Тот район был тихим, заброшенным, как будто необитаемым. А потом начался настоящий ад. Мне снилось, что передо мной возникла какая-то стена из света со множеством теней, которые двигались, расходились, протягивали ко мне руки. Я стояла несколько мгновений, а потом побежала, чувствуя, что эти тени, как будто воплощение самых ужасных плодов моей фантазии, спустились с той стены и преследуют меня. Я бежала все быстрее, и мне казалось, что меня касаются руки этих теней, и я чувствовала их дыхание на шее. Я закричала. И в этот момент крик разбудил меня. Я проснулась, вся (и тело, и волосы) мокрая от пота. Я сидела какое-то время на кровати, ждала, пока переживания сна развеются, растворятся, а потом пошла в душ. Я поливала себя почти холодной водой почти десять минут. Потом опять легла в кровать, но уже не собиралась спать. Я смотрела в потолок и думала о сне, о Белграде, о маме и папе. Как никогда, я хотела в ту минуту быть рядом с ними. Я бы отдала остаток жизни за то, чтобы проснуться сейчас в Белграде, а не в Дубае. Но реальность расходилась с мечтами.
Я не вышла к завтраку, надеясь, что каким-то образом доберусь до телефона в холле и опять позвоню этому молодому официанту из города, который передал мне записку. Я повторяла про себя номер телефона и вместе с тем не сильно верила в возможность спасения, даже если удастся поговорить с этим человеком. Мне казалось, что я действую скорее из любопытства, чем из-за веры в его помощь.
Однако возможности позвонить не представилось, обстоятельства были против меня: холл только на какие-то мгновения оставался свободным, я не успевала даже набрать номер. Я набирала только две-три цифры и клала трубку, как только слышались чьи-то шаги. И тут мне пришло в голову, что можно попытаться во время обеда, и это показалось мне гениальной мыслью. Я пошла, с охранником, конечно, на обед. В саду уже сидела Даниэла, которая радостно встретила меня. Мы принялись болтать, но после нескольких ложек я перестала есть, объясняя это болью в горле. Я, конечно, искала предлог, чтобы пойти в холл как можно скорее. Я попросила Даниэлу не сердиться, поднялась и в сопровождении охранника, как всегда, пошла к своей комнате.
В холле я сказала, что хотела бы посидеть перед фонтаном и полистать модные журналы. Он только кивнул и вернулся на улицу. У главного входа стоял охранник, а слева от меня еще один, который сидел в кресле и что-то читал. Через несколько минут этот второй встал и скрылся за монументальными колоннами. Там у них было какое-то общее помещение с огромным телеэкраном, столом для бильярда, с шахматными досками…
Я осталась одна в холле. Правда, был еще тот человек у дверей, но он был от меня на расстоянии почти тридцати метров и часто выходил на улицу. В один из таких моментов я быстро подошла к телефону и набрала номер официанта. Я со страхом поглядывала вокруг, и особенно в сторону комнаты, о которой я упомянула, и в сторону входных дверей, где спиной ко мне стоял охранник.
Телефон позвонил несколько раз, и я услышала на другом конце провода мужской голос. Голос, как мне показалось, принадлежал тому официанту. Я спросила его, не он ли тот самый официант, на что он довольно смущенно ответил утвердительно.
– Я та девушка из ресторана, пару дней назад вы передали мне записку.
– Да, говорите, – отозвался голос, звучащий намного внимательнее теперь.
– Что я могу вам сказать, у меня нет времени разговаривать. Прошу вас, скажите, зачем вы дали мне свой номер.
– Смотрите, я знаю обстоятельства, в которых вы находитесь. Я знаю вашего хозяина, он часто приходит в ресторан, где я работаю, где мы встретились. Я знаю, что у него есть гарем и что вы в нем живете. Я сам из Швейцарии, – говорил мой собеседник, а я посматривала направо и налево, контролируя вход в здание и дверь в комнату, опасаясь, что кто-то войдет в холл.
– Хорошо, а какие у вас идеи? Что мне сделать дальше, как вы можете мне помочь? – спросила я его.
– Скажите, как вас зовут и из какой вы страны, я сделаю что-нибудь, чтобы вам помочь…
В этот момент мне показалось, что я слышу шаги. Я мгновенно положила трубку и кинулась к дивану перед столом, на котором лежали журналы и газеты. Через две-три секунды один из охранников вышел из комнаты, о которой я говорила. Он посмотрел на меня и пошел к выходу.
Я была страшно разочарована. Разговор оборвался в тот самый момент, когда его надо было закончить во что бы то ни стало. Я должна была попросить официанта обратиться в югославское посольство или консульство, не знала в то время, есть ли в ОАЭ югославское посольство, но логично было бы таким способом попробовать чего-то добиться. Я не успела, и только вечером, когда легла в постель, поняла, как близко я была к тому, чтобы моя жизнь коренным образом изменилась. Тогда я была в этом уверена. В то же время во мне росла надежда, что мне удастся еще раз дозвониться этому парню и сказать ему, что ему надо делать.
Однажды после приятного ужина с Даниэлой я попросила своего и ее охранника, чтобы они отпустили нас прогуляться по парку. Они обменялись несколькими фразами и дали добро. Конечно, они шли вслед за нами, в двадцати шагах, достаточно далеко, чтобы не слышать, что мы говорим не по-английски. Нам на самом деле понравилась прогулка. Запах моря действовал как катализатор воспоминаний на Даниэлу. Ее охватила ностальгия. Она стала рассказывать о Сплите, а потом нам дали знак, что пора заканчивать. Мы попрощались, Даниэла пошла направо к своему номеру, я пошла дальше прямо. Охранник шел слева от меня. Проходя мимо живой изгороди, я машинально подошла к ней поближе и провела по ней рукой. Это вьющееся зеленое растение было приятно на ощупь. Внезапно я ощутила укус в правую руку. Он был сильнее, чем пчелиный. Я отскочила влево и автоматически подняла руку, чтобы посмотреть, что случилось. В полумраке я ничего не могла разглядеть. Я рассказала охраннику, что случилось, и он повел меня к той части дорожки, которая была лучше освещена. В десяти сантиметрах от локтя виднелся след от укуса. Сначала мне стало щекотно, потом это ощущение сменилось сильным зудом, а под конец я почувствовала первые признаки слабости.
