Надо отметить, что я часто сплю в пижаме. Ну, нравится мне. Ну, не люблю я мерзнуть. И потно-липким тоже спать не люблю. Мешает это мне. Но тут есть один парадокс. Брутальность не позволяет мне самому покупать себе пижамы. Посему их покупает мама… Ну, а каждый из нас для своей мамы — это в любом случае маленький ребенок.
Результат: у меня есть летняя пижама. Очень хорошая. Но на ней… нарисованы веселые и сонные слоники. Ну, что ты будешь делать…
Собственно событие
Ереван. Весна. Ночь. Спокойный сон обрывается звонком телефона. Звонит сестра.
— Ов, папе плохо, — голос сестры срывается на плач.
— А? Что? Почему плохо? Где плохо? Что болит? Я сейчас приеду.
— Он уже сознание теряет от… от… от… — Понять ничего невозможно, в трубке — сдержанные рыдания.
— Еду.
А вот теперь представьте себе тушку в 102 кг, которая, как колобок, срывается с места, в три часа ночи бежит вон из дома, захватив довольно обширную аптечку.
— Братан! — кричит тушка шоферу. — Отцу плохо, рви в Массив.
Следующие пять минут, которые потребовались водителю, дабы доставить тушку из Касьяна в Массив, слились в один сплошной гудок. Тушка роется в карманах штанов, достает пять тысяч драмов, выпрыгивает на ходу из машины, бросая водителю: «Жди!», и влетает в квартиру отца. На этаже никто не спит, человек пять с мобильников звонят разным врачам, кричат в трубку: «Будите профессора Ананикяна, академика Агаджаняна, позвоните в Нью-Йорк Араму Аристагесовичу, человеку очень плохо».
Появление сына было встречено гулом облегчения и… странными взглядами. Отец буквально ходит по потолку, громко стонет, периодически падая на кровать, и, как завзятый наркоман, умоляет дать ему морфий. Тушка Диланяна подходит к отцу, оценивает на взгляд его состояние и слегка бьет по пояснице справа, дабы удостовериться в верности своего диагноза. Лучше было ему этого не делать, ибо в результате Диланян-старший страшно закричал, выбежал из квартиры и начал убежденно доказывать всем испуганным соседям, что Диланян-младший является прямым потомком Самвела (Примечание: Самвел — историческая личность, убил отца и мать за предательство родины.), желает смерти родному отцу, дабы стать единоличным владельцем машины Диланяна-старшего. (Примечание: «Волга-21» в состоянии «если сильно толкнете, то, может быть, сдвинете с места… Но не остановите.»)
Тушка Диланяна-младшего, привыкшая к похожим эпизодам, терпеливо достает сигарету, равнодушно прикуривает и выдает диагноз: «Камень отходит. Ничего страшного, сейчас уколю, все пройдет». Надо сказать, что хитрожопость тушки Диланяна-джуниора не знает границ, и ход этот был, по сути, популистским. Он-то знал, насколько сложно уговорить собственного отца на ма-а-а-а-а-аленький укольчик… Дальше произошел следующий разговор.
— Ты что мне колоть будешь, сын?
— «Баралгин» в вену, «Диклофенак» в мышцу, не поможет — блокаду по Лорин-Эпштейну. Закатай рукав.
— Сначала иглу покажи.
— Вот.
— Если эта штука называется иглой, то, люди честные, объясните мне, что называется шилом?
— Прекрати. Закатай рукав.
— Послушай. Ты врач. Ты же не медсестра. Давай позовем соседку, она работала медсестрой.
Ха. Ха-ха-ха. Я хочу на это посмотреть…
— Давай, — Диланян-джуниор достает вторую сигарету, прикуривает, со смаком вдыхает дым и ждет продолжения событий.
Приходит медсестра. Молодая женщина на сносях, с такими отеками, что ее впору саму класть в больницу. Молча закатывает рукав Диланяна-старшего, долго прицеливается и… Втыкает иглу, судя по реакции болезного, прямо в срединный нерв. Болезный тихо уходит в обморок, успев высказать мысль: «Вахмамаджан, что же с детьми будет».
Тушка Диланяна-младшего начинает злиться. Ласково отодвигает мегатонную гестозницу-медсестру, в мыслях кроет матом Атанеса Диланяна, первородного князя Гориса, молча достает нашатырный спирт и дает отцу понюхать. Отец приходит в себя. Окружающую его толпу он воспринимает как дорогих гостей, непонимающе смотрит на них, делает пригласительный жест и говорит:
— Проходите, садитесь, попейте кофе, сейчас обед будет готов.
— Отец, ложись, а? А вы, любезные и уважаемые дорогие гости, можете быть свободны.
Тонометр, давление — уже норма, внутривенно «Баралгин», внутримышечно «Диклофенак», две таблетки «Но-шпы», «Омник»… Приступ боли купирован.
— Пойду таксиста отпущу, он меня там ждет…
Эпилог
— Братан, спасибо тебе большое, все хорошо, зайди попей кофе, потом можешь поехать.
— Послушай… Можно я тебе один вопрос задам? — водитель такси мнется, пугливо озираясь по сторонам.
— Давай.
— Скажи мне, ты же ведь врач?
— Ну да.
— Вот ты такой достойный сын такого достойного отца (не удивляйтесь, за те полчаса, пока он стоял у подъезда и курил, он успел узнать все семейные тайны Диланяна, включая историю с форелью в трусах)…
— Ну…
— Скажи мне, я, повидавший жизнь человек… — Выражение лица водителя указывает на то, что он крайне стойкий человек и вполне может стерпеть жестокие удары судьбы, как было неоднократно.
— Что сказать-то? — Диланяну уже начинает надоедать этот непонятный разговор.
— Ты же ведь не из этих?
— Из каких?
— Ну, ты же не… Ты только не обижайся, ты же не гомик? — На лице водителя нарисованы тревога и искреннее волнение.
— С чего вдруг такой вопрос? — удивился Диланян-младший.
— Ну… Зачем ты носишь… такую… педерастическую майку? — осуждение в голосе таксиста смешалось с обидой за честь армянского народа.
…Только тут Диланян-джуниор заметил, что в штанах-то он нормальных… А с так называемой «майки» таксисту подмигивают десятки маленьких, сонных и веселых слоников…
ХИЩНАЯ РЫБА В ТРУСАХ
Пролог
— …Отец. Вот скажи мне, зачем всем про это рассказывать?
— Ты что, сына? Это же смешно!
— Пап. Как бы тебе это объяснить… Это смешно в семейном кругу…
— Да? Ну ладно. Не буду рассказывать…
Этот разговор происходит с завидной регулярностью. Старший сын среднего сына князя Диланяна, у чьего старшего сына нет сыновей, постоянно говорит среднему сыну князя Диланяна, что он уже не маленький ребенок и не надо каждому встречному и поперечному рассказывать эту историю…
Действие
— Ов, ну я тебя очень прошу. Ну, у Тошки сын родился. Мы в твою честь праздник организовали!
