Получив деньги, она призадумалась: «Дальше-то что?..»
И сразу ее осенило: «Как — что? Надо забрать драгоценности,
иначе не поверит банкир, что его любимая женушка здравствует. Уж что-что, а
драгоценности Зойка первым делом цапнула бы. Подороже тех карточек, пожалуй,
они».
Скрепя сердце отправилась Денисия в самое логово врага. Не
то чтобы боялась она там встретить банкира, нет, это вряд ли… Даже если он
дома, не дурак, при Елене (прислуге) не станет расправу чинить.
Да и не ждет он появления жены. Уверен, убитая Зойка на даче
лежит. Улепетнуть от банкира целой и невредимой был у Денисии шанс большой, но
противно. Противно в поганый тот дом ступать, туда, где страдала несчастная
Зойка…
С ленивой небрежностью (подражая сестре) входя в подъезд,
Денисия равнодушно осведомилась у консьержки:
— Не знаете, муж мой дома?
— Не приходили, — почтительно ответила та.
«Уже легче», — подумала Денисия и тут же нос к носу
столкнулась у лифта с Еленой, с домработницей.
Та пояснила, что по поручению банкира отправляется на дачу,
якобы надо оттуда что-то срочно забрать.
— Что ж, милочка, поезжайте, — опять подражая сестре,
ответила Денисия, мысленно констатируя, что не терпится банкиру покончить с его
грязным делом.
Грохнул жену и торопится факт сей огласке предать.
«Впрочем, мне это на руку», — подумала Денисия.
Поднявшись в квартиру, она быстро отыскала драгоценности,
прихватила портрет матери, старую записную книжку Зои и уже хотела уходить, но
раздался звонок в дверь.
«Кто это? Вернулась Елена? Или приперся банкир?»
На всякий случай Денисия спряталась в коридоре в платяном
шкафу — если что, выход рядом. Звонки прекратились, но Денисия не шевелилась.
Затаилась, еле дыша. Однако ни ковыряния ключа в замке, ни того, как открылась
дверь, она не услышала. Просто вдруг совсем рядом прозвучал ненавистный голос
банкира Воровского:
— Проходи, Карлуша, мы одни.
— Как думаешь, скоро она вернется? — послышалось в ответ.
— Елена шустрая баба. Раз сказано «срочно», задерживаться не
будет. У меня дисциплина строгая, а там уже сам считай, сколько до дачи, —
сказал Воровский.
Денисия внутренне отметила, что голос банкира не слишком
грустный. Да и Карлуша, похоже, не очень-то убивается, а ведь скорей всего он
друг семьи.
Хотя с чего это она так думает? Может, Зоя ни разу и не
видала его.
Парочка удалилась, судя по всему, в кабинет банкира. Но
дверь не закрыли, Денисия довольно неплохо слышала их голоса. Речь шла все о
той же Елене.
Гадали, как она себя поведет, когда на даче труп обнаружит.
Банкир склонялся к тому, что сразу ему позвонит, Карлуша же выражал опасения,
что домработница дура, может не позвонить, а по глупости дернет в город. Тогда
им ждать долго придется.
«Чего они ждут?» — удивилась Денисия.
Но из дальнейшей беседы злодеев ей стало ясно, что план их
таков: Елена, обнаружив труп Зои, сообщает им, а они тут же звонят в милицию. В
милицию, адвокату, домашнему врачу, и… Карлуша сматывает удочки. Боровский,
разумеется, обезумев от горя, уже не способен следакам давать показания.
Убивается, волосы рвет…
Впрочем, нет у него волос. И в состоянии он не в самом
лучшем: от страха трясется. Слабак. А Карлуша боится оставлять его одного. Не
одного, конечно, а с адвокатом, но Карлуша, по-видимому, кадр еще тот: все
привык держать под контролем. И совсем не трус, в руках себя держит. Накачивает
советами дружка, рекомендует наотрез отказаться от беседы с ментами…
Прислушавшись, Денисия поняла, что уже и не рекомендует, а
настаивает, кричит:
— Никаких показаний! Скажи, что плохо тебе, что приступ
сердечный. Как только Елена приедет или позвонит, сразу вызываю врача. Да, так
даже лучше, сначала врача, а потом ментов. А ты, смотри, помалкивай. Сегодня
вообще ничего не говори. Это нормально в твоем положении. Все поймут, погибла
любимая жена. Эх, жалко, мне с тобой остаться нельзя.
— Почему? — удивился банкир.
— Негоже, чтобы в такой день нас вместе видели, — пояснил
Карлуша.
— Да консьержка видела уже, и, Елена, если вернется, может
увидеть.
— Бабы не в счет. Кто у них спрашивать будет?
Тем более про меня. Их сразу про Зойку начнут пытать. К тому
же консьержка нас вместе не видела. Мы в подъезд заходили порознь. Не у тебя
одного я здесь бываю. Я вне подозрений. Расправляться с твоей Зойкой у меня
мотива не было.
Подумав, Карлуша добавил:
— Видимого мотива не было. Короче, как хочешь, но про меня
знать менты не должны, и Елена твоя не должна меня видеть.
Денисия подумала: «А вот я бы с удовольствием глянула на
тебя. Что ты за сволочь?»
Но приоткрыть дверцу шкафа она не решилась — слишком опасно,
вдруг заскрипит.
Время шло, Елена не возвращалась и не звонила.
У Денисии от неудобной позы затекло все тело. Казалось, еще
немного, и вывалится она из шкафа, что тот скелет.
«Зачем я тут сижу? — спрашивала у себя Денисия. — Бриллианты
забрала, подслушала кое-что, можно дергать. Тем более что ничего нового эти
убийцы не говорят».
Действительно, Боровский с Карлушей по сотому разу
обсуждали, как надо себя вести, чтобы менты их не раскололи. Денисия надеялась
узнать, почему они грохнули Зою, но об этом злодеи ни слова.
«Интересно, — подумала она, — что эти сволочи будут делать,
когда узнают, что Зоя жива?»
И едва она так подумала, как раздался звонок и следом
панический рев банкира:
— Что?! Мертва-а-а?!
— В каком состоянии сама Елена? — скороговоркой спросил
Карлуша. — Если в нормальном, пусть лучше остается там.
— Да при чем тут Елена? — завопил банкир и дальше, видимо,
уже обращаясь к домработнице:
— Какая Денисия? Сестра? Ничего не пойму… Как эта идиотка
туда попала?
Скорей всего Елена спрашивала, что ей делать, потому что
банкир проревел:
— В милицию, дура, звони! Что еще делать, если такие нам
неприятности!
Карлуша разволновался:
— Какая сестра? О чем ты с ней говорил?
Боровский окончательно взбесился:
— Черти тебя на убийство надрали! На даче лежит мертвая
Денисия, а не моя жена!
— Кто-кто? — опешил Карлуша. — Кто такая Денисия?
