Скорей всего наплела, что у меня мания преследования, а она,
конечно же, как благородная подруга опекает меня — идиотку — бросая важные
дела, занимается моими психозами.
Да-аа, дружба дело тонкое. Тут ухо востро держи!
И, что обидней всего, Гургенов поверил. Вон с каким
сочувствием смотрит на меня.
Только я так подумала, как Гургенов возьми и скажи:
— Да-аа, теперь вижу: шизофрения ужасная вещь. Теперь
припоминаю, Тамара Семеновна, и в прошлый раз ваша подруга мне немного странной
показалась. Жаль бедняжку, очень милая женщина.
— Да, — согласилась подлая Тамарка, — она с детства была
мила. В детском садике ее все воспитательницы любили.
«И это все, что она может для меня сделать после десятилетий
дружбы?» — горестно подумала я.
Подумала и замычала, выражая им свое презрение, Гургенов же,
растолковав все по-своему, меня милостиво приободрил:
— Ничего, Софья Адамовна, я вам помогу. Есть некоторые
возможности.
И скрылся в кабинете.
«О своих возможностях мог бы уже и помолчать хотя бы из
скромности,» — в бешенстве подумала я.
Тамарка же не сразу побежала Гургенова охмурять, а слегка
задержалась и шепнула мне на ухо:
— Мама, родная, не сердись, лишь договор с господином
Гургеновым подпишем и сразу же только твои проблемы решать буду.
Черта с два — все вышло не так!
Справедливости ради замечу: Тамарка героически пыталась
слово свое сдержать, но ничего у нее не получилось, и виновата в том судьба.
Подписав договор с Гургеновым и выпроводив его в рискованно
короткие сроки, Тамарка примчалась в чуланчик, в который меня по ее приказу
запихнули, и начала оправдываться.
— Мама, — с опаской отлупливая от моего рта скотч, лебезила
она, — Мама, милая, ты должна меня понять. Ты сама виновата, такое ляпнула —
кто-то пытался меня убить! Ужас! Господин Гургенов подумал бы, что в нашей
компании происходит черт-те что.
— В вашей компании именно это и происходит, — закричала я,
почувствовав приближение свободы.
Тамарка, отлепив скотч, не позвала приспешников на помощь, а
собственноручно разматывала мои верхние конечности. Как только они
освободились, я залепила Тамарке звонкую оплеуху.
— Мама, — с необъяснимым укором хватаясь за ухо, воскликнула
она. — Мама!
— Не лишай меня хоть такого удовольствия, — воззвала к ее
совести я и тут же принялась распутывать свои, затекшие от неподвижности,
нижние конечности.
Тамарка стояла рядом с видом побитой собаки.
Я не стала ее тиранить, а, распутав ноги, глянула на часы,
вскочила и с воплем «за мной!» кинулась вон из компании. Тамарка что-то кричала
мне вслед, но я ее уже не слушала. Моя душа болела за Саньку.
«Вот-вот он вернется с бабой Раей домой, — содрогаясь от
страха, думала я, — а мне так и не удалось обезвредить толпу врагов. Черт меня
дернул гомикам признаваться, что я мадам Мархалева. Тщеславие до добра не
доводит. Теперь эти гомики без труда узнают мой адрес, а если поймут что и Коля
с миловидной особой хотят его знать, то и их просветят. О „братане“ просто
вспоминать не хочется, так много связано с ним неприятного.»
Домой я неслась уже с одной лишь целью: Саньку с бабой Раей
перехватить и пристроить их у кого-нибудь пожить до полного выяснения
таинственных обстоятельств моих неприятностей.
К чести Тамарки, она неслась за мной, приговаривая:
— Мама, остановись, Мама, остановись.
Выбежав из компании, я пошла навстречу ее пожеланиям и
остановилась, потому что устала сама. Остановилась, перевела дух и помчалась
дальше. Тамарке удалось забежать вперед, она открыла дверцу своего автомобиля,
затолкала меня в него и, усевшись за руль, спросила:
— Куда?
— Куда может бежать порядочная женщина? — вопросом ответила
я.
— На свидание? — бодро предположила Тамарка.
— Домой! — рявкнула я, и она испуганно выжала сцепление.
* * *
Дома нас ожидал кошмар. Едва я открыла дверь, как на меня
упала вешалка — какой-то негодяй сломал ей ногу. Да что там вешалка и ее нога.
По дому словно Мамай прошелся. Моих книг на полке не было — ду??аю, работа
гомиков, «братан» вряд ли умеет читать.
— Здесь был обыск, — сказала Тамарка, которую я успела по
дороге просветить, особенно упирая на «братана». — Здесь был роскошный обыск.
— И не один, — имея ввиду и гомиков, добавила я. — Искали
все подряд.
Пробежавшись по квартире и установив, что баба Рая и Санька
еще не приходили — в холодильнике было пусто, и Санькина грязная одежда еще не
лежала в ванной — я слегка успокоилась, но тут же разволновалась опять. Что
скажу я им, когда они вернутся?
Этот вопрос я задала Тамарке, на что она покрутила пальцем у
виска и закричала. Она всегда кричит, если появляется подходящий случай.
— Мама, ты невозможная! — закричала Тамарка. — Вижу, тебя
действительно пора спасать. На этот раз ты не обманула. Говори, как зовут его?
— Кого? — опешила я.
— Да американца твоего, с которым у тебя роман страшенный.
Не зря же америкашку хотели сбросить с моста, значит он каким-то концом
замешан. Кстати, как попала ты в ту глухомань?
К этому вопросу я никак не была готова, потому пришлось
лгать, импровизируя; не про измену же мужа ей рассказывать.
— Американцу решила просторы России показать, — брякнула я.
Тамарка зашла в тупик.
— А что же это он был в пижаме, а ты пальто? Как могло выйти
такое?
«Странная логика у этой Тамарки,» — подумала я, и, не
моргнув глазом, ответила:
— Мы были в гостинице, занимались любовью, вдруг на меня
нашло, ты же меня знаешь…
— Знаю-знаю, — охотно подтвердила Тамарка.
— Ну вот, слово за слово, я психанула, накинула пальто и
бежать, а он за мной. Естественно в пижаме. В чем был в том и побежал. По-иному
разве меня догонишь?
— Не догонишь, — компетентно подтвердила Тамарка.
— Вот и он не догнал. Бежал-бежал, пока эти «братаны» его не
схватили.
— Подожди, — оторопела Тамарка. — Ты же говорила, что
«братаны» его тащили из джипа, а ты на мосту в это время была.
— Господи, все так и было! — рассердилась я. — Какая ты,
Тома, недоверчивая. Я была на мосту, он меня догнал.
