Маруся вынесла из салона свои килограммы и долго, охая и
пыхтя, прикручивала топливный шланг. Я, прислушиваясь к ломоте в членах,
занервничала. Эдак мы и к вечеру не выедем, у меня уже боль в боку, ногу свело,
а ехать еще ого-го!
— В общем сам видишь: мелочи, — наконец сказала Маруся,
опять загружаясь за руль. — Тачка на ходу, милый, ехать одна радость на ней.
Разве только вот света в салоне нет, стекла не опускаются и сигнал не работает,
а так ездит родная, аки бульдозер. Да тебе главное за город выехать, а там как
вжаришь. Слушай, садись, я тебя на дорогу вывезу, а там все по прямой и по
прямой, дуй себе и дуй.
Видимо Маруся, глядя на ужас американца, и сама
разволновалась, что передумает он и доллары потребует назад. Решила подальше
отвезти его от гаража. Американец, святая простота, сел на переднее сиденье и
был тут же одернут Марусей:
— Ноги! Ноги навесу держи!
Больше она ничего объяснять не стала, сказала «с богом» и
тронула с места «Жигуль».
Я, лежа в багажнике в совершенно невероятной позе, была тем
ни менее счастлива, что уже еду. Зная способности Маруси, можно было бесполезно
пролежать там неограниченное количество часов. А я все же еду. Еду!
Наконец моя подруга затормозила, вышла из «Жи— гуля»,
американец сел за руль, грустно попрощался с Марусей, и началось
светопреставление.
«Жигуль» — старая строптивая кляча — с диким «ржанием»
рванул с места и зигзагами пошел скакать по дороге. Дергался он как
припадочный. Невозможно было определить куда мы едем: назад или вперед. Думаю,
и в салоне было несладко, в багажнике же — просто ад. Я превратилась в сплошной
синяк, но ради спасения сына готова была выдержать и не такое.
Ехали мы долго, мне показалось — вечность. Судя по звукам за
«кормой» автомобиля, город давно был позади. Из салона глухо доносился голос
американца — бедняга уже начал разговаривать с самим собой, что было не
удивительно, учитывая обстоятельства. Разговаривал он громко и по-английски, но
из-за дребезжания машины трудно было уловить смысл. Да, думаю, особого смысла и
не было.
Вдруг «Жигуль» остановился. Я пришла в ужас — неужели
поломка — и быстро начала расковыривать дырочку в стенке багажника, проеденной
коррозией. В эту дырочку дорога не была видна, зато можно было насладиться
горизонтами бескрайнего поля, что я и сделала.
Однако горизонты быстро прискучили, и я уже собралась
поискать другую дырочку, с более привлекательным обзором, как вдруг увидела
своего американца. Он медленно удалялся в поля.
«Что такое? — забеспокоилась я. — Уж не задумал ли этот тип
здесь меня бросить?»
Опасность, должна сказать, была серьезная, поскольку,
вопреки заверениям Маруси, во мне жили сомнения смогу ли я без посторонней
помощи открыть крышку багажника. По этой причине я глаз не спускала с
американца, он же остановился ко мне спиной и, запрокинув к небу голову,
застыл. Руки его были слегка согнуты в локтях и опущены вниз, скрещиваясь в
невидимой мне точке.
Несложно представить на какие мысли навела меня его поза. Я
вздохнула с облегчением, подумав, что если уж сильно приспичило, так и поле
сгодится, когда нет поблизости деревьев. Он все же человек живой, хоть и
иностранец, и ничто человеческое ему не чуждо, как, впрочем и мне.
«Случись такое со мной, и придется несладко, — подумала я. —
Уж мне-то не обойтись без посторонней помощи.»
Однако, американец все стоял и стоял, не меняя позы. Я
занервничала: «Что у него там, мочевой пузырь или цистерна?»
Американец не двигался с места. Я распсиховалась: «Заснул он
там что ли или умер?»
Это уже было противоестественно. Нормальному человеку в поле
столько не выстоять. За это время уже можно было бы приехать куда направлялись
и вернуться обратно.
Я сходила с ума. Время, казалось, остановилось — сколько
прошло? Минута? Десять? Час? Два? Три?
Я не чувствовала уже своих ног. Рук, впрочем, тоже. Одни
пальцы еще шевелились. Чертов багажник совсем меня доконал, да и возраст уже не
тот, чтобы подвергать себя таким пыткам. Я потеряла терпение и пошла на крайние
меры: замолотила по крышке багажника со всем остервенением, на которое еще была
способна.
Американец и ухом не повел. Будто и в самом деле умер — даже
не шелохнулся.
Я забилась уже панически — крышка казалось вот-вот слетит
вместе с петлями и замком. На этот раз американец обратил-таки на мои старания
некоторое внимание: он оглянулся, но тут же вернулся в прежнюю позу и вновь
застыл с поднятой к небу головой.
Тогда я включила сирену. Орала так, что у самой уши
заложило.
Американец нехотя оторвался от своего занятия и поплелся в
мою сторону. На какой-то миг он пропал из поля зрения — обзор был ограничен —
но зато я услышала его неспешно приближающиеся шаги. С новым пылом я сообщила о
своем существовании — крышка багажника жалобно задребезжала.
— Выпустите меня, черт возьми! — крикнула я, чтобы у
американца не появлялось сомнений в том, что мне действительно необходимо
выйти.
— Ва-ау! — удивленно воскликнул он. — Там кто-то есть! Кто
там?
У меня были свои вопросы, поэтому я не стала отвечать на
его, а гаркнула:
— Чем вы там так долго занимались, в этом дурацком поле,
черт вас побери?
— Я молился, — скромно молвил американец, а я от жалости к
нему зашлась.
Господи, до чего довел беднягу «Жигуль» Маруси! Несчастный
намучился так, что в конце концов не выдержал и убежал в поле молится. И как
осатанело молился, про все на свете забыл. Тяжело живется в нашей стране
иностранцам.
— Помогите мне, пожалуйста, выйти, — изрядно подобрев,
попросила я.
— Но багажник не открывается снаружи, — горюя, сообщил
американец — эта святая простота и детская доверчивость.
— С чего вы взяли?
— Маруся так сказала, хозяйка машины.
Это он мне рассказывает, кто у машины хозяйка!
— Но он и изнутри не открывается, — возмутилась я. — Нет под
рукой никакого подходящего предмета, чтобы придавить язычок замка. И вообще, не
морочьте мне голову, возьмите ключ и откройте. Маруся сказала ему! Как вы
можете всем подряд верить? Опыт — критерий истины!
Видимо я была убедительна. Американец внял мне. Я услышала
ковыряние ключа, и вскоре (о чудо!) крышка багажника откинулась. Я
зашевелилась, пытаясь осторожно себя распрямить.
— Вы?! — отшатнувшись, изумился американец.
— А кого вы ожидали увидеть? — в свою очередь изумилась я.
— Вы же полезли в подвал за картошкой, — напомнил он.
