Внезапно мой взгляд падает на тряпичную куколку, и меня словно полоснули ножом: когда же и у меня будут свои дети?… В той жизни так и не удалось. И в этой – девушка, которую я любил… теперь жена другого. А вторая, которую я назвал своей женой… Увы, она никогда не сможет родить мне сына или дочь, потому что мы принадлежим к разным видам разумных, как бы она мне ни нравилась. И даже если она ответит мне взаимностью… А ещё на кладбище Ганадрбы, столицы Фиори, есть скромная могилка, где на надгробии высечено русским шрифтом: Юрайта Симс-Кузнецова… Маленькая разбойница, впервые тронувшая моё окаменевшее сердце.
Выхожу наружу, иду к коновязи. Вороной, завидев меня, радостно бьёт копытом. Седлаю его, взлетаю на его спину, отпускаю поводья, и жеребец галопом уносит меня прочь. Сейчас я хочу побыть один. Просто посидеть на траве, подышать воздухом. Слишком много страстей бушует внутри меня, и я не хочу сорваться… Конь переходит на спокойный, ровный шаг, время от времени наклоняя голову и ухватывая большими крепкими зубами особо вкусные клочки травы…
Чужая страна. Чужой мир. Чужая планета, ставшая мне домом. Да, уже домом… Доса Аруанн, женщина, которую я зову мамой. Она действительно родила моего носителя. Редкая красавица, выглядящая сейчас намного моложе своих лет. Которая искренне любит меня всем сердцем. А я – её. И если мне не разрешат забрать её с собой, в Империю, то останусь с ней здесь. Имею полное право. Потому что физически я мёртв. Майор Максим Кузнецов покоится в крошечном баронстве Рахи, уснув вечным сном под камнем с не понятной никому, кроме меня и одной саури, надписью.
Саури… Саури… Как она там? И что творится в её сердце? Зачем я тогда только взял её? Неужели испугался, что она… Или, может, действительно алкоголь снял с меня подсознательное ограничение и выплеснул наружу искренние чувства к этой ушастой красавице? Любовь с первого взгляда? Не знаю. А может, и я ей не так противен? Иначе бы с чего она тогда целовала меня с такой неподдельной страстью, когда наши тела слились воедино во второй раз?… Как же жаль, что скоро придёт время, когда Ооли заберут от меня…
Поворачиваю коня назад. Надо возвращаться. А то мои воины перевернут всю округу в поисках меня. Прогулялся. Отдохнул. Пора за дела. Их ещё много. А предстоит куда больше…
Въезжаю в лагерь. Там кипит жизнь. Солдаты приветствуют меня. Не по обязанности. А потому, что уважают. Граф дель Парда завоевал это уважение личным участием в боях и тем, что делает всё, чтобы сберечь их жизни. Лязгает железо. Это люди привыкают драться в новых доспехах, изготовленных по образцу, принятому в моём графстве. Почти все из них впервые надели настоящие латы, и заслуга в этом – моя. И только моя. Железо здесь на вес золота. Редкость. Полный доспех рыцаря стоит, как сотня молочных коров. В захваченном городе мы взяли достаточно металла в крицах и слитках, чтобы начать перевооружение, загрузив всех окрестных, да и нашедшихся среди нас кузнецов работой на всё время, пока стояли лагерем. Вот и сейчас ещё в походных кузницах кипит работа – подгоняют по размеру щитки, тянут проволоку для кольчужных рубах и штанов, клепают пластины. Получается грубовато, но зато надёжно.
К моему возвращению фургон для лекаря Долмы и его семьи уже полностью готов, и я приказываю отогнать его к новому хозяину. Вернувшиеся посланцы сообщают, что старик просто расплакался от неожиданности, а Шурика передаёт мне большое спасибо.
Справляюсь о дочке императора. Она сидит у себя в шатре, а слуги носятся вокруг. Наружу соплячка не высовывает и носа. Хвала Высочайшему за это!
Оставшиеся дни пролетают в мгновение ока, и точно в условленный срок наш корпус выдвигается к Кыхту. Нам предстоит долгий путь, длиной в месяц, на другой конец империи Рёко… Длинные, бесконечные колонны телег и возов. Тысячные колонны всадников, потому что все воины передвигаются либо на колёсах, либо в седле. Каждый фиориец умеет ездить на лошади. Колоссальные отары мяса, передвигающегося своим ходом и блеющего либо мычащего. Огромное войско идёт медленно, не быстрее пешехода. Словно подсознательно не желая совершать то страшное, что ждёт нас в Кыхте. Попадающиеся на пути люди прячутся при виде гигантского облака пыли, вздымающегося до самого неба. Население империи запирается в домах, ворота городов захлопываются, а люди за их стенами возносят молитвы своим богам, прося защиты от страшных варваров. Да. Мы для рёсцев не люди, а животные. Они ненавидят всех, кто не принадлежит к их расе. Впрочем, не только таких, как мы, но даже своих соплеменников из других мест. Так что косые ненавидящие взгляды для нас становятся уже привычными. Просто противно воевать за таких. Если бы не договор вассалитета Фиори и Рёко, никто бы не заставил нас сражаться. Клянусь, когда моя страна объединится под моей рукой, первое, что я сделаю, – разорву этот позорный договор. Ни Тушур, ни империя нам не соперники. Если у меня будет хотя бы десять тысяч воинов, вооружённых и обученных, как мои три сотни, находящиеся здесь со мной, нас никто не остановит. И кстати, к моему возвращению в графстве уже должны быть изготовлены первые ружья и пушки. Я очень надеюсь на это. И… на свою будто бы жену. Подло так использовать саури. Но… мы же враги…
Чем дальше мы двигаемся по империи Рёко, тем больше порядка в нашем бестолковом поначалу караване. Если вначале постоянно вспыхивали ссоры и стычки между отрядами, то к середине пути всё более-менее утряслось, и теперь наше движение стало более спокойным и ровным. Люди уже привычно занимают свои места в строю, который каждый день меняется, потому что никому не хочется постоянно глотать пыль от впереди идущих. Постоянно первыми движутся лишь, пожалуй, конники герцога да небольшой отряд принцессы Льян, оказывается, так зовут эту взбалмошную соплячку. Мне даже жалко её слуг и служанок, над которыми она постоянно издевается. Единственный человек, которого принцесса боится, – это я. Мелочь, а приятно. Значит, образ грубияна и хама, которому плевать на все условности, работает. Красота!
Рабы, прихваченные в последнем завоёванном нами городе Сырхе, гонят наше мясо, на привалах и ночлегах работают кузнецы и другие мастера, отдыхая днём. Ведь дел у них немало. Корпус велик. Лекари отдыхают. Иногда я ловлю задумчивый взгляд старого Долмы, перехватываю радостную улыбку Шурики, когда проезжаю мимо подаренного нами воза. Гуль прячется в глубине, почти не показываясь на людях. Она знает, что ей предстоит, и боится этого. Как удалось выяснить, она вдова. Во время захвата самого первого города, название которого я так и не смог произнести – то ли Гррхыт, то ли Ппрргыт, – рёсцы убили её мужа и сына, а саму зверски изнасиловали. Мы буквально сорвали с неё очередного страждущего желтокожего, а саму потом Долма несколько дней выхаживал, прежде чем она смогла подняться, а потом начать ходить. Причём ей повезло. Всем изнасилованным женщинам вспарывают животы, потому что тушурские женщины недостойны вынашивать детей от избранной расы…
Чем дальше, тем больше я задумываюсь над тем, достойно ли Рёко существовать дальше. Большей ненависти к окружающим, чем у них, я пока не встречал. Впрочем, собственно говоря, я нигде и не был. Хотя стран на материке немало. Но не все из них мне знакомы. Сьере Ушур, мой торговый компаньон, знает о них куда больше. Но ведь он купец, и ему положено. Иначе как торговать, если не известен спрос? Так легко прогореть. В смысле – разориться. Надо будет поспрашивать его потом…
