— Давай-ка снимем жилет, — сказал он, придерживая девушку, а Питер тем временем высвобождал ее руки. Сьюзен помогла дочери снять футболку, и Эми осталась в купальнике.
Джей-Ти впервые увидел ее без футболки и изо всех сил постарался не глазеть. Груди у нее были как арбузы, стянутые розовым купальником на бретельках. Огромный рыхлый живот с многочисленными складками. Вместо трусов Эми носила мешковатые черные шорты с низко опущенным поясом. Сьюзен поспешно поддернула их на пару дюймов; судя по выражению лица, мать тоже уже очень давно не видела Эми без одежды.
Эбо принес спальник, и они помогли Эми лечь. Потом Эбо накрыл ее одеялом — хотя девушка успела высохнуть и температура поднялась до сорока градусов, Эми дрожала.
— Тебе удобно? — спросил Джей-Ти.
Эми пожала плечами.
Джей-Ти, все еще обеспокоенный, попытался ее подбодрить:
— Теперь ты в числе тех, кто преодолел Лаву вплавь. Элитный клуб.
— А футболки там есть?
— Конечно! Фирменные футболки, шляпы, сумки, ну и так далее.
— Хорошо, — успокоилась Эми, закрывая глаза. — Я еще никогда не была членом какого-либо клуба.
Сьюзен подсунула дочери под голову полотенце, а Джей-Ти уже собирался предложить девушке воды, когда в глазах Эми вновь появилось странное выражение. Она закрыла лицо руками, подогнула колени и зарыла пальцы ног в песок.
— По-моему, что-то не так, — заметила Эвелин из-за плеча гида.
— Эми, — позвала Сьюзен. — Эми, посмотри на меня.
Та перекатилась на другой бок.
— Эми! Детка!
Девушка не отвечала, и Джей-Ти встревожился.
— У нее бывают припадки? — спросил он.
Сьюзен покачала головой.
— По-моему, это не припадок, — сказала Эвелин.
Эми снова обмякла. На сей раз, впрочем, она не открывала глаза. Согнутым локтем Эми прикрывала лицо. Джей-Ти увидел мокрое пятно на песке у нее под бедрами.
— Я не эпилептичка, — сдавленно проговорила Эми.
Сьюзен встала и скрестила руки на груди. Эвелин слегка подвинулась. Остальные — Джей-Ти, Питер и Джил — сидели рядом с Эми, не зная, что делать. Джей-Ти надеялся, что все решится само собой, когда к ним подошел Бад.
— Спасибо, что выручил, — сказал Джей-Ти.
— А что еще я мог сделать? Как там девочка?
— Честно говоря, скверно, — ответил Джей-Ти.
— А что случилось?
— Непонятно.
Бад присел рядом с Эми.
— Эй, помнишь меня?
Девушка открыла глаза, посмотрела на седую бороду Бада, потом обвела взглядом остальных. И снова опустила веки.
— В чем дело? — поинтересовалась она. — Никогда раньше толстяков не видели?
Эвелин прекрасно понимала — это не эпилепсия. У Джулиана были припадки. Это другое. Ей пятьдесят, она штатный профессор биологии в Гарварде, но люди ее почему-то не слушают, если только она не читает лекцию. И то…
Питер подумал, что у Эми аппендицит. Спазмы мучили ее несколько дней — и следовало бы догадаться, — а теперь маленький бесполезный придаток наконец взорвался. Он вспомнил связанные с аппендицитом страхи, преследовавшие мать, — боли в животе, то выше, то ниже, глубоко, то тупые, то острые, пульсирующие, непрерывные. Он несколько раз отвозил мать в больницу, но неизменно выяснялось, что это просто газы. Питер привык считать аппендицит архаизмом эпохи сороковых годов, чем-то старомодным и забытым вроде полиомиелита. А теперь, когда опасность смотрела ему в лицо, он ничего не мог поделать.
Воспоминание о поездках с матерью в клинику заставило Питера задуматься о больничных кроватях и чистых простынях. Как приятно забраться в свежую постель. Потом он представил «мисс Огайо», складывавшую белье в залитой солнцем комнате и говорившую своему прыщавому супругу, что Питер до сих пор сидит под башмаком у матери.
Странная мысль.
Митчелл шагал вдоль берега и свистом подзывал пса.
Именно Джил расставила все на места. Она увидела, как Эми выгибается, упираясь пятками в песок, и коротко втягивает воздух. Она заметила мокрое пятно у нее под бедрами и вспомнила тот вечер, когда Сэм и Мэтью напились «Маргариты», — тогда Питер что-то сказал, а Эми рассердилась и ушла. Знакомая походка вперевалку…
Джил сказала себе, что это невероятно. Девушка не может не знать. Ее мать не может не знать.
Потом она вспомнила истории, встречавшиеся в журналах. Неопытность. Отрицание. А главное — избыточный вес.
Сьюзен отошла, чтобы принести дочери воды. Джил в ее отсутствие решила взглянуть на живот Эми. И все поняла. Бог весть как — но она просто поняла. Джил положила ладонь на лоб Эми.
— Не могли бы вы отойти на минутку? — попросила женщина Джея-Ти и Питера.
Гид явно испытал облегчение. Он встал, отошел и принялся совещаться с Дикси и Эбо. Питер остался, и Джил не стала спорить.
— Эми, у тебя болит живот? — спросила она.
Та кивнула.
— Сильно?
— Очень.
— Эми, — сказала Джил, — можно я его пощупаю?
Эми открыла глаза и посмотрела на Питера, потом снова опустила веки и ответила:
— Да.
Джил коснулась живота девушки. Кожа была теплой и липкой, чуть ниже пупка — родинка, похожая на изюмину. Джил пощупала. Она надеялась, что ничего не обнаружит и что ее подозрения не оправдаются. Но чуть ниже диафрагмы, слева, она ощутила выпуклость. Круглую, размером со сливу. Джил надавила, и бугорок перекатился под пальцами. Локоток. Или ножка. Трудно угадать.
Она сделала глубокий вдох и, не зная, что еще делать, начала легонько массировать живот Эми. Джил вдруг поняла, что прежде никогда не касалась чьего-либо живота, — возможно, это была самая интимная манипуляция из тех, что ей доводилось делать кому-либо, не считая Марка.
— Как ты?.. — спросила она.
— Все в порядке. Мне уже не больно. Я не эпилептик, поэтому даже не думайте вызывать вертолет.
— Боль приходит и отступает? — уточнила Джил.
Эми кивнула.
— С какой частотой?
Девушка пожала плечами.
Джил попыталась сохранять спокойствие, но внутри вся подобралась. Так уже бывало — например, когда Мэтью сломал ногу и врач, взглянув на снимок, сказал: «Честно говоря, все гораздо хуже, чем мы думали, — видите это маленькое пятнышко на кости?..» Когда Сэм подхватил лихорадку, и то цепенел, то обмякал у матери на руках; когда у Марка начались боли в груди и его подключили к разным аппаратам, а потом пришел адвокат и спросил, есть ли у него завещание. Джил всегда казалось, что она приходит в состояние повышенной готовности, только когда дело касается ее собственной семьи. Оказывается, не только.
