20 октября 1998 г., вторник. Дорогие мои, а ведь это я – сибирский журавль. Вы – мои крылышки, без которых не полететь…
Послал вам сегодня открытки. На почте отчего-то волновался, ронял марки, перепачкался клеем, которым тут, оказывается, надо их намазывать.
Потом позвонил. Здесь было 10.15, стало быть, в Москве 8.15. Женька подошел к телефону. Какие-то вы были озабоченные с утра. Опаздывали, наверное, в детский садик.
Для официального старта пешей части Марша мира мы решили устроить в Дели круглый стол. В этом нам помогла Кацо-андзюсан, предоставившая в своей школе комнату, где провел последние дни секретарь Махатмы Ганди – Касава. Помещение оказалось намного больше того, где она живет и где я обрызгал всех манго. Пришло человек десять журналистов и общественников. Это много, учитывая праздничные дни. Сколько таких собраний мы провели в горячих точках республик Северного Кавказа, Закавказья и Центральной Азии, по которым с начала лета продвигался наш Широкий марш мира по Евразии! Индусы отнеслись к нам наименее формально и поддержали всем сердцем.
Тэрасава-сэнсэй заявил, что собственно пешее шествие начнется от места Просветления Будды Шакьямуни – в Бодхгае, мы пересечем границу Индии и Непала и завершим свой марш на месте рождения Будды – в Лумбини. На это очень темпераментно откликнулся режиссер документальных фильмов. Он подчеркнул, что такие движения являются скорее духовными, чем политическими, и потому должны придерживаться принципов справедливости, не становиться ни на чью сторону, в данном случае – не агитировать ни за Индию, ни за Пакистан.
Человек из Бомбея представлял Движение за объединение азиатских народов. Ему понравились слова Сэнсэя о том, что вместе с Берлинской стеной железный занавес рухнул и в Азии – кавказские и среднеазиатские республики Советского Союза начали общаться со странами Ближнего Востока и всей Центральной Азии. Новообразовавшиеся суверенные государства не хотят входить ни в чью зону влияния – ни в турецкую, ни в иранскую. Они стремятся к равноправному сотрудничеству со всеми азиатскими странами. Таких демократических взаимоотношений в этом регионе не было давно – со времен империй Кушан, которые на самом деле являлись конфедерациями независимых республик, где допускалось широчайшее культурное и религиозное многообразие. Храмы разных религий безо всякой дискриминации соседствовали друг с другом. И вот все это начинает возрождаться после векового подавления свободы мусульманскими завоевателями и европейскими колонизаторами. Их время прошло! В Азии начинают пробиваться ростки нового Золотого Века. Очень жаль, если их загубит вражда между Индией и Пакистаном. Это не просто противостояние ядерных держав. В отличие от «холодной войны», разделившей мир по идеологическому признаку, на капиталистов и коммунистов, Индия и Пакистан мощно эксплуатируют религиозные различия, что гораздо опаснее не только для Азии, но и для всего мира, который после почти повсеместного краха коммунистических систем начинает скатываться к средневековым формам религиозности.
21 октября 1998 г., среда. И вот мы снова в пути. Город Патна для нас лишь остановка по дороге к буддийским святыням, расположенным в сельской местности. После сумасшедшей ночи в поезде «Магадха-экспресс» приходили в себя за завтраком. Он состоял из одетого по-европейски в омлет длинного тонкого ломтика дрожжевого хлеба (здесь это редкость), двух бананов, самосы (в Средней Азии ее называют самса) и бесчисленных маленьких чашечек очень крепкого и очень сладкого молочного чая. И происходил – в отеле «Republic», предназначенном для иностранцев. Ужин имел место здесь же.
Да, чем-то мы начинаем походить на солдат, которые, поев, сразу задумываются, когда поедят снова. Условия нашего марша суровые, зато нет дедовщины, и мир во всем мире – не только наша цель, но и средство. Этим мы отличаемся от военных, которые тоже твердят о том, что отстаивают мир, но делают это с помощью войны.
А еще монашескую общину от армейской казармы отличает наличие таких монахов, как, например, Тимур, который ни за что не согласен есть быстро, по расписанию. После ужина всем пришлось долго ждать, когда он доест. Но всё превратили в шутку, стали подтрунивать над ним. А он кушал и приговаривал: «Или вообще не есть, или есть не торопясь». Да и куда спешить, тем более что ты находишься в ресторане гостиницы для иностранцев. Сахиб
[98]
должен вести себя именно так.
22 октября 1998 г., четверг. Впервые увидел Ганг. В 7 часов утра мы пошли, ударяя в барабаны, через Патну, вытянувшуюся вдоль великой реки. Пересекли большое зеленое поле, огороженное символическим заборчиком, с каким-то мемориалом посредине, а также со статуей Ганди, похожей на ту, что стоит в Москве, возле метро «Университет», но почему-то огороженную уже отнюдь не символическим забором из прочных железных прутьев.
Улица, ведущая к священному Гангу, называется Будда Марг (Путь Будды) и заканчивается небольшим индуистским храмом, ступени которого спускаются прямо к реке, в которой совершают омовение верующие. Рядом с храмом тарахтят моторки.
Мост через Ганг – в стороне от этого места, а здесь, видимо, решили сохранить все как при Будде, о котором летописи говорят, что ему вместе с учениками достаточно было просто присесть, чтобы очутиться на другом берегу. Можно подумать, они перелетали при помощи божественных сил. Но существует и прозаическое объяснение – переправлялись на лодках. И наверняка нынешние деревянные лодки мало от них отличаются – разве что мотором.
Во времена Будды Патны не было, здесь вообще не было никакого города. Это был скорее погранично-пропускной пункт между царством Магадха и царством Вайшали, начинающимся на том берегу. Будда предсказал, что тут будет столица большого государства. И действительно, Ашока, объединивший Индию, построил здесь столицу своей империи – Паталипутру.
За завтрак на берегу Ганга с нас потребовали неожиданно большую сумму. Стали выяснять, за что. Оказалось, кто-то из нас на добавку сам взял себе сладость из общего котла, не дожидаясь, когда это сделает официант. Поскольку мы иностранцы, а значит находимся вне каст (а это одно и то же, что неприкасаемые), никто больше не станет есть из этого котла, и поэтому придется либо выбросить из него все сладости свиньям, либо отдать их нам, а значит, нам придется заплатить за все содержимое котла точно так же, как платят за разбитую в ресторане посуду. В знак протеста против несправедливой кастовой системы мы дружно встали и ушли, заплатив ровно за то количество еды, которое съели.
25 октября 1998 г., воскресенье. В автобусе, показавшемся мне школьным, где было некуда девать коленки, я внезапно понял истинную подоплеку романа «Гулливер в стране лилипутов». Европейцы, приходившие в Азию, непременно должны были отметить разницу в телосложении, а Свифт попросту гипертрофировал ее до сказочных размеров.
Из Патны мы приехали на этом автобусе в Раджгир.
27 октября 1998 г., вторник. Мы по-прежнему в Раджгире. Встречаем восход на горе Гридхракута, а вечером купаемся в горячем источнике, после которого тело тяжелеет и легко засыпать. Можно сказать, я прошел курс целебных ванн.
