– Он нацистский преступник, один из руководителей концлагерной системы, был непосредственно причастен также к проекту в Антарктиде. Этот человек лично курировал поиск высококлассных специалистов разных профилей в своих лагерях для отправки на белый континент.
– Видимо, понимал, что прятаться нужно по-взрослому, потому что нагадил конкретно, – проговорил Никанор задумчиво. – Только почему он потом в Перу смылся, а не на базу?
– Не всё так просто. На антарктической базе, как зафиксировано в наших архивах, он был – приезжал во время строительства вместе с отцами проекта один раз. А почему не укрылся там после разгрома Германии?… Видимо, что-то помешало или отговорили. После бегства он сначала оказался в Аргентине, пометался по Южной Америке, а уже через время осел в Перу. А зачем ему после стольких лет информация про базу оказалась нужна – мы не знаем. Даже в таких монстрах, как ваш фашист, иногда просыпается ностальгия по прошлому.
– Хорошо, с нацистом ясно, а что за организация обращалась по телефону к нам с Лизой и представлялась неким международным фондом?
– А-а, это отдельная история, – ответил задумчиво Диего. Как вы уже знаете, вся нацистская верхушка нашего подземного мини-государства была подвержена искусственной амнезии и депортирована во внешний мир. Эта история получила позже неожиданное продолжение.
– Вы не устаёте нас удивлять! – проговорил Мигель. – И какое же?
– Странное дело, – продолжил их сопровождающий, – но оказалось, что наши специалисты в чём-то просчитались, и к некоторым депортированным позже неожиданно вернулась память. – Он помолчал. – Для нас, как вы поняли, этот момент был чрезвычайным происшествием, ибо они уже находились вне нашего контроля и могли успеть совершить непредсказуемые вещи. Пока мы вычисляли, кому удалось выйти из состояния амнезии и возобновляли наблюдение, они успели создать свою тайную организацию. Ведь прошло определённое время, прежде чем до нас дошла эта информация и мы возобновили контроль.
С тех пор на протяжении многих лет они и их продолжатели действуют в основном на территории Европы, пытаясь найти пути возвращения власти в антарктическом городе.
– И что, никогда так и не подобрались к вам при всей их информированности?
– Они умышленно были помещены нами на низшую ступень социальной лестницы. Выбраться из клиник душевнобольных, как вы понимаете, не так просто. Кроме того, они утеряли, да и просто боялись восстанавливать какие-то связи, чтоб не засветиться. После Второй мировой тогда уже прошло больше четверти века, в мире всё поменялось, и они выползли на его поверхность, как слепые котята. Все их бывшие коллеги, партнёры, сослуживцы, тех, кого не вычислили или не захотели вычислить, залегли глубоко на дно и тоже вряд ли хотели с кем-либо контачить. Часть изначально оставшихся на Большой земле нацистов создали свою достаточно сильную организацию с разветвлённой сетью и мощной финансовой базой. А наши депортированные бонзы даже спустя время так и остались параллельной организацией. Возможно произошло столкновение амбиций и они не договорились, либо просто имели разные цели и не слились в одну организацию. Поэтому финансово наша депортированная нацистская элита осталась очень слаба, а вы знаете, что в современном мире без денег далеко не уедешь… При депортации мы умышленно не снабдили их документами, и когда к некоторым из них неожиданно возвратилась память, им пришлось выбираться из клиник и всё делать с нуля, придумывать версии своих биографий с новой внешностью, которая была им изменена ещё в Антарктиде перед депортацией. При такой их всесторонней слабости нашей разведке достаточно было просто наблюдать за ними. Под нашим внешним контролем они были безопасны. Мы не позволили им развиться. Новые поколения этой организации бродят «летучими голландцами» по миру, делая мелкие пакости и локальные акции под нацистскими лозунгами скорее уже по инерции, нежели по убеждениям. И сейчас пафос тайного ордена, перевешивает у них реальные дела.
– Вы всё время нагружаете нас сенсациями, – сказал удивлённый Мигель. – Если бы я как журналист выдал на своём канале даже десять процентов вашей информации, то уже вошёл бы в историю журналистики.
Диего невозмутимо продолжал:
– Эта тёмная организация зацепила и вашу дружную компанию, прикоснувшуюся к теме Антарктиды. Вы помните эпизод на трассе, когда Никанор ехал из другого города со встречи с бывшим сотрудником антарктической научной станции? Не без их участия он слетел с трассы. Вы же записку помните?
– Ещё бы! – воскликнул Ник.
– Сейчас к этому добавился ещё эпизод.
– Какой? Мы же сейчас здесь! Они что, и к вам добрались? – удивились друзья.
– Два дня назад, когда вы были уже у нас, у вашей подруги Лизы унесли из квартиры все носители информации об Антарктиде.
– Любите сюрпризы! – Ник и Мигель переглянулись и вопросительно посмотрели на Диего.
– Просто они сейчас, как, впрочем, и всегда, ищут пути выхода на антарктический город, но не знают, что там давно уже никого нет.
– Да, – вспомнил Мигель, – всё хочу спросить: имеет ли какое-то отношение к названию вашего города утопия Томмазо Кампанеллы?
– Во все времена люди мечтали о создании идеального государства. – улыбнулся Диего. – Но мы просто соскучились по настоящему солнцу, и хотели хотя бы в названии быть к нему причастными.
* * *
Низкая облачность окутывала величественные Анды, возвышающиеся над Тихим океаном. У Аугусто был морской променад на яхте. Небольшое современное судно болталось в визуальной досягаемости от побережья, а хозяин читал газету на его палубе, опираясь о поручни. Аугусто злился – Мигель опять не выходил на связь. Он периодически раздражённо набирал его мобильный номер, но связь не появлялась. Когда в очередной раз Аугусто отложил газету, набрал номер, а абонент не ответил, раздосадованный владелец яхты с размаху бросил телефон о палубу. Телефон был дорогой, с металлическим корпусом, поэтому он не рассыпался, в нём лишь раскрылся отсек с аккумулятором, который отлетел на корму. Немного постояв и успокоившись, Аугусто решил подобрать аккумулятор и вставить его обратно в телефон. Он прошёл на корму и, став спиной к поручням, нагнулся за батареей. Неожиданно яхту качнуло высокой сильной волной, накатившей из открытого океана. Аугусто пошатнулся и, не удержавшись за скользкий поручень, кувыркнулся спиной за борт. Матрос, возившийся с корабельными снастями, увидел это и мгновенно кинулся к корме, по пути схватив спасательный круг.
Аугусто был очень спортивным, хотя и очень старым мужчиной. Даже при его возрасте такое падение за борт не могло повлечь каких-то серьёзных последствий и являлось лишь неприятным инцидентом в ходе морской прогулки. Всплывая на поверхность, он досадовал на свою несдержанность и испарившегося со связи Мигеля Веласкеса.
Первым, что дон Аугусто увидел, показавшись на поверхности воды, была улыбка акулы.
* * *
Однажды, когда Мигель и Никанор, готовящиеся к выполнению миссии, уже немного ознакомились с Городом Солнца, их постоянный сопровождающий Диего с загадочным видом привёл их к красивым арочным воротам, видимо, ведущим в какой-то парк или место отдыха, куда с беззаботным видом стекались люди, в основном, семьи с детьми. Когда они вошли, перед ними возникло пространство, похожее на грандиозный океанариум. За прозрачной стеной они увидели глубины моря или, возможно, океана. Стена занимала колоссальную площадь. За ней простирался подводный пейзаж с флорой и фауной невообразимой красоты. Вряд ли это был океанариум. Для обычного бассейна-аквариума площадь была слишком и даже неправдоподобно велика. Но Диего быстро развеял их сомнения:
