Сорок восемь европейских стран подписали в 1925 году «Протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых и других подобных газов и бактериологических средств». Но для многих из них документ был формальностью. Втайне все развернули гонку по увеличению числа отравляющих веществ.
Но Рейхсверу принадлежало историческое первенство в этой области, и он не собирался сдавать свои позиции. В Вюрцбурге действовал засекреченный фармакологический институт, возглавлявшийся профессором Флури. Этот рыжеволосый толстячок был крупным специалистом, консультировавшим Рейхсвер по проблеме воздействия отравляющих веществ на живой организм. Внешне «фармаколог» не производил впечатления живодера. Профессор выглядел вполне добропорядочным холеным бюргером. Склонный к сантиментам, он часто фотографировался со своими сотрудниками на фоне корпусов научного центра. Военные аналитики Красной Армии считали Флури газовым гением Германии, фигурой номер один в химической обороне и химическом нападении. В распоряжении немецкого исследователя имелся современный виварий и результаты опытов, суливших победу над любым врагом. С такими рецептами и фармакологами Рейхсвер казался неуязвимым.
В СССР Яков Фишман вернулся обеспокоенным. Он считал, что грядущая война, скорее всего, будет газовой, а ее исход определит быстрота и точность использования отравляющих веществ.
Эта угроза привела к тому, что Яков Фишман инициировал через систему ОСОАВИАХИМ проведение лекций по гражданской обороне. Советские газеты вскоре запестрели статьями о подобных событиях: «В Доме врача ОСОАВИАХИМ начал лекции по военной химии. Лекции сопровождаются опытами с действиями газов на морских свинок, которые после отравления вскрываются врачами, чтобы исследовать морфологические изменения тканей и поражения ядом различных органов; рассматривается зависимость структурной (химической) формулы ОВ и его токсического действия»3.
Химическая пропаганда приобретала порой самые неожиданные формы. Так, 14 декабря 1927 года «Красная газета» помещает статью под фантастическим названием «Путешествие пораженных ног». «Речь идет об экспонатах, изображающих поражение ног и других частей тела известным ядовитым газом — ипритом. Такого рода экспонаты висят в военных уголках почти всех предприятий… Экспонаты пораженных ипритом частей тела изготавливаются кустарями. Одним из центров их производства является Псков, который издавна славится своими кустарными изделиями».
Перед Красной Армией вставала задача форсированного создания химических войск. Отчасти она облегчалась секретными соглашениями с Рейхсвером о совместной постройке в России завода по производству смертоносного иприта. Германии предназначались и 400 000 снарядов для трехдюймовых орудий, выпущенные по заказу предприятием «Метахим».
По условиям Версальского мира немецкая армия не могла иметь арсеналов отравляющих веществ. Но на территории СССР эти обязательства можно было обойти с помощью секретных проектов с дружественными военными Красной Армии. На фабрике «Томка» стали испытывать новые газы, из которых наиболее ценным считался знаменитый иприт. 14 мая 1923 года с немецким концерном Штольценберга был подписан договор по созданию еще одного завода отравляющих веществ под условным названием «Берсоль». Посредником в сделке выступало общество Gefu.
Фабрика Штольценберга в Гамбурге долгое время оставалась самым засекреченным объектом в Германии. О том, что происходила за ее забором, знали немногие. И все-таки это стало известно после аварии и последовавшей газовой катастрофы 20 мая 1928 года. Тогда в атмосферу Гамбурга произошел выброс фосгена…
После войны по Версальскому соглашению Германия должна была произвести утилизацию своих отравляющих веществ, и такие работы начались еще в 1919 году в местечке Брело в окрестностях Ганновера. Но ядовитые газы показали свой нрав. В ходе утилизации произошел колоссальный взрыв, уничтоживший все живое в радиусе 1 км. После катастрофы обсуждались планы спешного захоронения опасного вооружения в водах Северного моря. Но затем было решено передать запас газов фабрике Штольценберга.
С тех пор с этим предприятием было связано немало таинственных и мрачных историй. Первая случилась с судном «Веста».
14 января 1922 года на борт «Весты» погрузили загадочные железные баллоны и стеклянные бутылки с неизвестным веществом. В тот же день морской транспорт вышел из Гамбурга, направляясь в порты Испании. О характере груза ничего не сообщалось. Но было известно, что он предназначался военному ведомству испанцев для ведения боевых действий против повстанцев в колониальном Марокко.
В 11 часов вечера «Веста» попала в шторм, а в 1 час 15 минут ночи на корме раздался взрыв и вспыхнул пожар. Горел тот самый таинственный груз. Корабельная команда бросилась тушить огонь, но тщетно. От воды груз разгорался с новой силой. И хуже всего то, что скоро у всех принимавших участие в тушении началась приступы тошноты, жжение кожи, головокружение и слезоотделение. Реакции были такой силы, что часть команды потеряла контроль над собой.
Часть экипажа ринулась за борт и предпочла погибнуть в морской пучине, чем бороться за жизнь. Только одиннадцать человек спаслись на подоспевшем к месту бедствия катере. Все они были помещены в госпиталь, откуда живыми вышли лишь трое. Фирма Штольценберга замяла этот скандал и не сообщила властям Гамбурга, что судно «Веста» перевозила новейшее боевое отравляющее вещество — фосген.
3
В середине 1925 года Военно-химическое управление РККА активизирует исследовательскую работу по иприту, люизиту, фосгену, фосфору и Р-16 — 50 %-ной смеси иприта и дифосгена. Одно за другим появляются секретные учреждения, изучающие боевые газы. Они требуют невиданного количества животных для так называемых «контрольных затравок». Кошки, собаки, кролики и голуби принимают на себя первые атаки газов нового поколения. Отравляющие вещества ежедневно убивают целые стада четвероногих жертв. И с ними, естественно, возникают проблемы.
«Начальнику 10-го отделения милиции г. Москвы
24 мая 1926 г.
Лаборатория Военно-химического управления, помещающаяся при Химических курсах усовершенствования комсостава (Царицынская площадь), почти ежедневно затравливает в опытных целях несколько мелких животных, как то: кошек, кроликов и др. В зимнее время трупы отравленных животных накапливаются в неотапливаемом помещении лаборатории и вывозились уже сразу партией в несколько десятков штук на утилизационный завод. С наступлением лета накапливание делается невозможным. Ежедневный вывоз на утилизационный завод обходится чрезвычайно дорого, почему было бы более целесообразным закапывать трупы где-либо поблизости от лаборатории. Начальник Химкурсов усовершенствования комсостава согласился отвести для этой цели специальное место на огородах курсов (за фабрикой Гознака на Хамовнической набережной). Военно-химическое управление просит Вашего согласия на закапывание трупов животных на территории упомянутых огородов.
Трупы животных будут закапываться на положенной глубине и засыпаны хлорной известью. О последующем просьба уведомить. Начальник управления Хаскин»4.
