– Да, а Йоп Алберда идет бомжевать. Он же с женой разводится – жилье, значит, ей отдает.
– Клевые у нас начальники: уголовник и бомж…
– Да уж. И мы… тунеядцы.
Range rover уносил Гуса подальше от его позора. Командор восседал с надутыми губами на заднем сиденье и копил свои претензии к игрокам, систематизировал претензии и конкретизировал. Для всех и персонально для каждого. Впрочем, больше всего хотелось плюнуть на все и уехать с Элизабет на недельку куда-нибудь в Африку, в Танзанию. Или хотя бы в соседнюю Бельгию, в которой он якобы проживал и платил налоги.
Машина резко уткнулась во что-то, и Гус даже тюкнулся лбом о подголовник. Парнишка, который сунулся под колеса, тоже пострадал – больно стукнулся коленкой о бампер. Он потирал ушибленное место, морщился от боли и вместе с тем улыбался, потому что ему было хорошо. Между указательным и средним пальцами зажат ароматный косячок, который не выскользнул даже после столкновения с машиной. Водитель, убедившись, что все завершилось благополучно, грубо прикрикнул на обкуренного, а тот, нисколько не обидевшись, пожелал им удачи. Ему так клево, он ни на кого не держит зла, весь мир братья и сестры. Он мог погибнуть, но судьба хранит тех, кто беззлобен.
Гус засмеялся. Удивленный водитель посмотрел на него в зеркало заднего вида.
Он больше ни на кого не станет кричать. Потому что требовательностью и жесткими установками ничего не сделаешь с этими тихими и практически лишенными амбиций парнями. Быть доброжелательным. Подбадривать, внушать уверенность в собственных силах, почаще хвалить. Если критиковать, то с юмором. Чтобы не обижались. На них нельзя злиться – они просто еще совсем маленькие и играют в детский футбол. Киндершпиль!
Надо просто плыть по течению. Это единственный способ выжить в стране, где не привыкли трудиться. Надо стать таким же, как они, – русским!
Глава 4
Будущее целиком и полностью вырастает из коротких штанишек мелочей. Англичане допустили одну ошибку в отборочном цикле. Одну! И даже не все, а только трое высокомерных оболтусов. И вся команда, вся чокнутая на футболе страна поплатились за это. А смешной тренер, похожий на туповатого лакея из романов Диккенса, еще и с должности своей слетел.
Тактика, выбор состава, травмы, своевременные замены – все это ерунда, если разобраться. После того, как бритиши кокнули русских на «Уэмбли» 3:0, Торбинский, Сычев и Быстров хотели обменяться с соперниками футболками. Заслали с этой целью в чужую раздевалку массажиста Мишу Насибова. И тот сходил неудачно. То есть английские футболки он принес – все в порядке. Но принес вместе с российскими. От лузеров, намекнули, подарки не нужны.
Русские пытаются отвоевать себе особое место в мировой истории, строят по этому поводу какие-то иллюзии, доказывают кому-то, объясняют, грозят. Но уж их место-то в мировом футболе хорошо известно. Когда им в очередной раз указывают на него, то им не обидно. Только дурак обижается на правду. Но одно дело спортивное унижение, и совсем другое – унижение человеческого достоинства… И тут-то лузеры завелись.
Сид в раздевалке перед разминкой прямо-таки помешался на этих футболках. Мне, говорит, все равно, попадем мы на чемпионат Европы или нет, а вот Англию нужно порвать и майкой Райт-Филлипса в сортире подтереться.
– Футболкой подтираться неудобно, – оспорил эту затею Бин. – Здесь туалет хороший – там бумажка мягкая есть. И если выиграем, то зачем нам-то подтираться? Пусть они тогда подтираются. Они же обкакаются…
Гуса за полчаса до матча выдернули к бровке давать интервью в прямом эфире. На Первом канале у Малахова в ток-шоу самые популярные люди страны могли позволить себе в отношении Англии все, что допускала их внутренняя культура. А у внутренней культуры в этот день, семнадцатого октября, случился выходной. Поэтому можно было с удовольствием отпустить на волю инстинкты – ликовать по поводу того, что англичане встречены оглушительным свистом лужниковских трибун, и призывать игроков обматерить англичан после победы.
Первый канал – это каста! Гусу в России сразу объяснили, что телевидение тут ручное. Кто-то на более коротком поводке, кому-то разрешено ходить вокруг будки, но Первый канал… Первый канал не только делает, что велено, он и сам кое-что решает, сам влияет, а посему обладает некоторым всесилием! В разумных пределах, конечно. Так что пришлось, сдерживая тревогу в душе, сказать пару успокоительных слов. Хотя было непросто – уже по телу пробегала предматчевая дрожь, вовсю ураганил стадион, а из наушника, по которому задавались вопросы, доносились патриотические хрипы и вопли.
Когда он вернулся, в раздевалке ждала еще одна неприятность. И тоже в присутствии Первого канала, логотип которого сразу бросился в глаза. Он был на камере, которая снимала речь какого-то очкастого политического деятеля, отвлекавшего игроков от подготовки к матчу. У Хиддинка не было ни малейших сомнений – важная шишка! Но надо же иметь голову над галстуком – он же не ходит к ним в Кремль и не учит, как управлять страной.
Следует отдать должное оратору – выступил кратко. То ли потому, что обладал даром лаконично доносить свои мысли, то ли потому, что, в сущности, ему нечего было сказать, то ли косноязычие не позволяло адекватно развить свои мысли. Незваный гость завершил свое выступление, убедился в том, что его сняли на камеры, и ушел под неодобрительным взглядом Гуса.
Была в этот вечер и еще одна неприятность, покрупнее – гол Руни. И на этом неприятности дружно завершились. В перерыве Хиддинк убрал брата Васю – надо было снимать одного защитника, а он слабее всех низом играет, и первый пас у него рахитический, так атаку не начнешь. Тренер англичан Макларен его замену зевнул, Торбинский забегал, Джеррард не разглядел перед носом пустые ворота и промахнулся – в общем, дело стало клеиться. Гус окончательно раздухарился и велел разминаться Павлюченко. Должен же этот добродушный гигант хоть сейчас разозлиться!
– Давай, сынок! Постарайся, – шепнул Гус, а Корнеев перевел.
А Сид как увидел Павлюка у бровки, так сразу заорал:
– Рома, давай! За майки!
В одна тысяча восемьсот тридцать шестом году от Рождества Христова Михаил Глинка сочинил первую классическую русскую оперу. Называлась она лозунгово – «Жизнь за царя». Ровно через сто пять лет в битве под Москвой солдаты, бросаясь под фашист–ские «тигры», кричали «За Родину! За Сталина!» и героически отстояли столицу. К началу двадцать первого века на подвиг люди шли за другие понятия. Впрочем, не важно, что именно они кричали, важно, до чего они докричались. Эти перцы добегались и докричались до победы!
Павлюк с ошалелыми глазами носился по полю и не мог поверить в свое счастье. «Лужники» ревели, как тот злобный медведь, которого изобразили на гигантском баннере, устрашавшем англичан перед началом игры. Рома сделал дубль, и теперь его все любили. И Дедушка его не ругал – Дедушка сам прыгал, как ребенок, которому подарили лошадку.
А в VIP-ложе штормил биг-босс Виталий. Он был готов, как рок-певец, прыгающий со сцены на руки фанов, полететь к простым болельщикам. Без страховки. На разудалых крыльях победы! Но этому порыву мешало одно обстоятельство. Нет, не страх, совсем не страх. Просто надо было еще обсудить одну очень важную тему. И ее деликатность не позволяла спросить Абрамовича и компанию в лоб. В конце концов, председатель в паузе между объятиями выдохнул:
